Какова их природа, неизвестно. Ограничить их передвижение или предсказать где они появятся и на что будут способны, невозможно. Не мало веселья доставляют потомки прибывших в этот мир существ. Всё это конечно со слов пленного, который сам владеет только общеизвестной информацией.
— Я его, или ты? — Молчавший до самого конца допроса Уда обратился ко мне, впрочем, плотоядно смотря на пленного.
Я узнал всё что нужно. Вполне возможно, даже почти наверняка, что-то упустил. Избавляться от ставшего сговорчивым языка неразумно, но и тащить собой — глупо. Прикончить его, поднявшись ещё на одну ступеньку к цели? За прошлую ночь я перескочил сразу пол сотни таких ступенек. Вряд ли мне так ещё раз повезёт.
Активный счётчик задания «Верни меня»: 71 из 100
Скинув с плеча вещмешок, я запустил в него руку доставая небольшую, круглую, деревянную коробочку. Поднеся её к самому лицу кушана медленно открыл, демонстрируя содержимое.
Внутри несколько игл, пара прямых для штопки одежды и пара изогнутых как рыболовный крючок для штопки ран. Там же лежит толстая сплетённая косичка длинной с большой палец.
Система не пропускает в этот мир предметы, несуществующие в этом самом мире. Это касается так же и простейших предметов на подобии синтетических ниток. Из-за чего обеспечение себя простейшими предметами весьма затруднительно. Одних иголок я взял с собой два десятка из разных материалов и лишь четыре из них система пропустила. Но если брать с собой натуральные предметы или компоненты для сборки уже на этой стороне, то никаких трудностей с их транспортировкой не возникнет. И всё же приходится немного поломать голову, чтобы подобрать правильную замену самому обыденному предмету.
Взяв в пальцы косичку, поставил коробочку на землю, посмотрев прямо в тёмные глаза кушана.
— Это конский волос, несмотря на свою толщину по прочности он не уступает медной проволоке. За что заслужил уважение и в хозяйстве, и в медицине, и в… пыточном деле. Одна из самых жестоких казней моего мира предполагает использование конского волоса. Жертве отрезают нос, затем через оголившийся носовой хрящ пропускают волос и начинают его медленный пропил. До тех пор, пока жертва не умрёт от боли, а милостивая смерть далеко не быстро приходит. — Я наклонился к заострённому уху пленного. — Выкинешь хоть что-то и не сомневайся — испытаешь описанное на себе. Кивни если осознал.
*Один очень медленный кивок.
— Хорошо, хорошо. — Я похлопал кушана по холодной бледной щеке. — У вас только два лагеря? Тот что в городе и тот что на изгибе.
— Д-д-да.
— Они находятся на одной стороне?
— На одной. — Кивнул пленный. Теперь он это делал после каждого слова.
— Что находится дальше вниз по реке?
— Примерно лиг через десять-двенадцать отсюда давно был основательный каменный мост. Во время войны его обрушили с частью берега, из-за чего там образовалась запруда и река, разбившись на множество потоков, разошлась по долине, где раньше находились поля. Сейчас там одна большая топь на многие-многие лиги вокруг. Где она заканчивается и что за ней находятся — я не знаю. Клянусь!
Пленник скосил глаза на коробочку, затем на нож в моей руке. Не дожидаясь моего вопроса ответил.
— Есть речной рукав, он идёт параллельно основному течению. Начинается на одном из изгибов. А заканчивается где-то ниже. Точно не знаю где.
— Его начало после вашего лагеря?
— Да, на пару лиг. Мы им не пользуемся, так что там никого нет.
— Ты чё нам лапшу на уши вешаешь, падаль!!! Смотри-ка как удобно получается, случайно вспомнил про второй путь и он, по удачному совпаденью, пуст. — Уда уже вставил пленному в рот напильник, чтобы врать неповадно было.
Я положил ему руку на плечо, впрочем, не делая попытки отстранить его от пленного.
— Почему не пользуетесь тем путём?
— Вавафф лорфф тераафф…
— Не хрена не понял, по любому пиздит!!!
— Так ты напильник то у него изо рта вынь.
— Рукав маленький, со слабым течением, он зарос весь. Там даже ладье не пройти, не говоря о нормальном судне, да и идёт он в стороне от города, впадая в быстрое течение за ним, а там уже не развернутся будет. Поэтому и не пользуемся.
— Ты говорил, что шурды на болотах любят селится. Там ведь тогда тоже их поселения должны быть.
— Ш-шурды боятся любой открытой воды даже со слабым течением. Они очень плохо плавают. И в луже утонут, если она будет достаточно глубокой. У них одна из самых страшных казней — это утопление.
— Кожей чувствую брешет!
— Значит у него помимо отрезанного носа будут ещё и сточены зубы. Отвязывай его. Время выдвигаться.
Уда вздёрнул на ноги пленного, пинками погнав его к берегу. Идя следом, я зацепился за сук плечом, в которое угодила стрела. Характерный треск и рукав куртки держится на честном слове.
— Шикарно, чтоб тебя!
Остальные от плана оказались не в восторге, но возражать никто не стал. Правда проблемы возникли сразу же. Выброшенная на берег баржа глубоко зарылась в рыхлый песок.
Пришлось потратить почти час, чтобы её сначала откопать, а затем и вытолкнуть на воду. Потрепало её конечно знатно: борта кое-где сломаны, днище всё изодрано, от надстройки остались лишь вертикальные балки, а палуба в нескольких местах подтекала.
Уже забираясь на борт ко мне обратился Тибальт с просьбой.
— Филин, у тебя найдётся одна и для меня?
— Ты это о чём?
Он молча ткнул пальцем в Колючку, Пиру и даже Уду которые щеголяли знакомыми повязками на правой руке. Точно такими же как та, которой я перетянул порванный рукав не став чинить, просто перемотав его жёлтой тканью с чёрным крестом.
— Может ты мне и не доверяешь, ноты единственный, кто хотя бы готов говорить со мной. Для меня этого уже достаточно, чтобы идти вместе с тобой.
И что это должно значить? И я не только про отповедь меекханца.
— Держи. Раз для тебя это важно, но помни это ничего не значит.
Кушан не соврал, параллельный речной проток находился примерно километрах в пятнадцати ниже нашей стоянки. Если бы не поток различного лесного мусора виде веток, палой листвы, водных растений, мерно вытекавших из-за плотной зелёной стены деревьев, склонившихся над водой, точно бы его пропустили.
Несмотря на скромные размеры баржи, плыть не сказано тяжело. Вёсла то и дело цепляются за коряги, а на рулевой хвостовик без конца наматывается тина. Из-за чего Колючка, поставленная рулевой, постоянно матерится, пытаясь высвободить руль. Пира же умостился на носу укрывшись брезентом и предупреждал о различных препятствиях на пути. Конечно лучше бы было на его место поставить Уду или меня, так как у нас имеется дальнобойное оружие, но на вёслах от нас больше пользы. Пленному прохлаждаться на дне баржи я не дал. Привязанный за руки к веслу, а за ноги к вбитой в палубу скамье, он грёб на ровне со всеми. Уда, уже от себя добавил кляп, просто на всякий случай.
Уже через десять минут пребывания здесь я поверил ему на счёт того, что здесь никого из разумных нет. Низко нависающие кроны деревьев создали над головой настоящий купол, через который лишь изредка пробивается свет. У самой воды прохлада, а на высоте человеческого роста — невыносимая духота. Настоящее раздолье для насекомых. Которые обезумив от счастья, в виде подарка из пяти людей, облепили нас мечтая попробовать на вкус.
Жалятся эти гады больнее, чем осы, а размером они от сырной мухи до майского жука. Вплывая в очередное световое пятно в глазах начинает рябить из-за света, отражающегося от их хитиновых тел.
Сидящий позади меня меекханец ткнул меня в спину указывая на воду. Там в зарослях кувшинок плавала пятёрка грибообразных студней. И судя по ритмичным колыханиям одного из них, кому-то повезло с обедом.