Чуть дальше на берегу сцепилась пара ящериц размером с кошку с длинными шеями, головами как у мурены и вытянутыми перепончатыми передними лапами. К слову у одной из ящериц было пять лап. Можно было бы подумать, что это к примеру, половой орган. Вот только сомневаюсь, что, растя с боку, наверху им удобно пользоваться.
Шипя они набрасываются друг на друга, пытаясь укусить и тут же отскакивают. А за этим за гранью света в тени наблюдает по меньшей мере два десятка таких же ящериц. И когда я говорю, что они наблюдают именно за поединком, я это и имею в виду. Они неотрывно смотрят за сражающимися, а не просто отдыхают в тени после еды.
Стоит ли пытаться объяснить их странное поведение и наличие физических отклонений у некоторых представителей. Пожалуй, нет. Вывиха мозга мне только и не хватает.
Баржу ощутимо качнуло и Колючка, чуть не опрокинувшаяся за борт, в крайне мягкой, предельно деликатной и совершенно толерантной форме попросила Пиру быть немного повнимательнее. На что он никак не отреагировал, смотря в воду. Баржу снова тряхнуло, только намного сильнее. Пришлось схватится за борт, чтоб не слететь со скамьи.
Пресекая возмущённый возглас Колючки и явно желающего что-то добавить от себя Уды, я окликнул Пиру, но он никак не реагировал. Ну что ж… Валяющаяся на дне ветка угодила точно в затылок заснувшего наблюдателя. Раскрасневшийся Пира встрепенулся, увидев весьма однозначные жесты в свою сторону собрался, устремляя взор в перёд.
Глава 7
Можем ли мы знать, что такое счастье без страданий? Бытие определяет сознание или сознание бытие? Сколько нужно времени человеку, чтобы превзойти себя нынешнего настолько же, насколько он сейчас превзошёл обезьяну, чтобы считать себя сверхчеловеком? Все эти философские вопросы сейчас не заботят Уду, так как он кормит местную фауну содержимым своего желудка.
Где-то пол часа назад на одном особенно трудном и узком участке речного ответвления Уда стал морщится, растирая нос. На вопрос «что случилось» лишь отмахнулся, при этом чуть ли не засовывая голову в подмышку.
А сейчас мы как раз прошли крутой поворот, за которым берега разошлись, а деревья вытянулись, позволяя ветру донести скрываемый от нас смрад. Вонь так сильна, что приходится отворачиваться, чтобы вдохнуть.
Для Уды, с его усиленным обонянием, это как прямой в голову. Он, свалившись со скамьи, зажал нос и начал рычать как собака. После чего перевесился через борт.
— Колючка, не отвлекайся. Тибальт, не своди глаз с пленного. Пира, давай сюда. — Схватив здоровяка за ремень, я придержал его от купания в подозрительно колыхающийся воде.
— Что мне делать?
— Возьми в моей сумке немного ваты, фляжку со спиртом, она в боковом отделе и флакон с нашатырём, он там же где и вата.
— Достал.
— Уда, делай что хочешь, только не падай! Не разбивай к чертям моё любящее сердце. Теперь отщипни вату. Да, вот так, ещё столько же давай.
— Сука, ну и вонь! Не могу!
— Заткни нос и не ори. Сверни вату в конус. Меньшую сторону обмакни в спирт, а на большую капни нашатырь. Только немного. Уда! Мать твою! Поднимайся! Вот, держи, вставь в нос.
— Хээ-хэ-кээ-кэхх. — Уда тяжело дыша утёр текучие слюни рукавом.
— Лучше?
— Норм. Даже так чувствую эту вонь. Что вообще может так смердеть?
— Судя по тому, что запах усиливается, мы скоро это узнаем.
У Колючки нашлось камфорное масло. Я конечно поинтересовался зачем оно ей здесь, но внятного ответа не получил? Вымочив в масле бинт, повязали плотные маски на лица. И всё равно приходится дышать ртом.
Едкий, явно химический запах выжигает нос, из-за него беспрестанно слезятся глаза, а на языке будто что-то скрепит. Однако же есть и плюсы. Смрад отогнал от нас вездесущих жадных до крови насекомых.
Подплывая к изгибу, моё весло ударилось о что-то мягкое. Повернув голову, не понял на что смотрю. Без форменный кусок… чего-то. Весь осклизлый, бурого цвета, от него по воде расходятся сиреневые разводы с радужными переливами, как от технического масла. Лениво перевернувшись, это продемонстрировало землистого цвета вспухшую кожу с несколькими чёрными шипами, длинной с ладонь, растущими из неё. Сама кожа бугристая, будто из множества шариков, размером с ноготь.
Сидевший молча до этого момента кушан по причине заткнутого рта, задёргался, замычал пуча глаза.
— Если хочешь что-то сказать, то я могу снять с тебя повязку.
Сказать-то он может и хотел, но вдыхать местный аромат не очень. Поэтому перестал мычать, став пучить глаза ещё сильнее, показывая головой в сторону берега. Не я, не мои спутники там ничего не увидели. И по этой причине Уда наградил пленного такой затрещиной, что я подумал он ему мозги вышибет.
С верхушки дерева мне на руку спикировал древесный лист, покрытый чем-то чёрно-сиреневым. Едва коснувшись кожи он, обжёг словно кислота. Смахнув лист с себя, присмотрелся к руке на которой появилась небольшая ярко-красная отметина в виде треугольника.
— Закройте открытые части тела и не поднимайте головы вверх. — Едва я это сказал, как Пира тут же задрал голову. — Пира!
— Прости. Само получилось.
Проплыли ещё два десятка метров. Вся растительность вокруг была залита этой жижей. На правом, будто выжженном, берегу лежало «оно». Огромная осклизлая туша с коричневой кожей, состоящий будто из множества мелких шариков.
Существо, длинной с нашу баржу, метров восемь, не меньше. Оно выглядело так, будто кто-то при его создании думал: — «чем больше, тем лучше». Сзади пара толстых здоровых лап, которыми существо могло бы без проблем достать до головы. На них есть перепонки, но гипертрофированные когти на концах фаланг больше соответствуют существу лазающему, проводящему большую часть времени не в воде и на земле, а в верхушках деревьев. Смешно конечно, учитывая его размеры, но смешно ровно до тех пор, пока не обратишь внимания на передние конечности. Крылья. Два огромных перепончатых крыла с общим размахом метров в тридцать.
Дальше по трубообразному телу идёт голова без всяких признаков шеи. То есть, чтобы повернуть черепушку ему нужно выгнуть тело в требуемую сторону. Оттуда на меня смотрели два огромных бельма, размером с мою голову. А под ними сразу же начинается пасть, с вогнутыми вовнутрь игольчатыми зубами. Нижняя челюсть выдвинута вперёд, для лучшего захвата добычи. В целом голова напоминает рыбью, если говорить о форме. От неё и до самого кончика хвоста идут два параллельных гребня, чьи верхушки венчают устремлённые вверх шипы. Точно такие же тут и там торчат по всему телу, беспорядочными выростами смотря во все стороны.
Выгнувшись буквой «С» существо лежит на обугленной под ней земле в круге из поваленных деревьев, будто от ударной волны. Их стволы, листва, кустарники, растущие под ними, стелющийся мох, всё это густо залито фиолетовой жижей. От туши в реку стекают такие же тёмные ручейки.
Не совсем понятно, что именно прикончило существо. На брюхе виден глубокий ровный, словно проведённый по линейке, разрез, из которого мерзким змеиным клубком вывалились синеватые кишки. В нескольких местах были вырваны огромные куски плоти.
Кажется, один из них я и видел не так давно. Стоп… Тварь здесь лежит судя по всему не первый день. А кусок плоти я видел совсем недавно. Не мог же он сам доползти до воды. Или может он упал на берег и течение только сегодня удосужилось его смыть? Навряд ли, течение очень слабое, предмет даже в килограмм весом ему не утянуть. Значит, его кто-то скинул.
Я только сейчас осознал, что мы прекратили движение. Оторвав взгляд от твари, повернулся, окрикнуть заснувших гребцов. Однако мой голос никого не достиг. Я остался на барже один. Вёсла мерно покачиваются опущенные в воду, руль тихо поскрипывает.
До ушей донёсся звук осыпавшейся земли откуда-то с берега. Предчувствуя что-то не хорошее, медленно обернулся. Дохлая тварь смотрела всё так же на меня своими бельмами. Вот только теперь подняв голову и подогнув распластанные крылья. Из пасти обильно течёт сиреневая мерзость. В уголку приоткрытой пасти с подрагивающими игольчатыми зубами виднеется кусок ткани, весь изгвазданный и изорванный.