Все двадцать глоток одновременно замолкли, смотря не моргая верх до хруста костей сжимая свои винтовки.
— К ноге! Вольно. Приятных кошмаров, девчонки!
— Спокойной ночи, мон! — Проорали всё те же двадцать глоток уже погружённые в темноту.
Таких ритуалов как этот полно. Пока ты находишься на гражданке тебе этого не понять «зачем всё это?» «как можно запомнить столько?» «кто придумал всё это?». Попав сюда такие вопросы не возникают, тут вообще думать не положено. Для размышлений здесь есть офицеры, а ты лишь инструмент.
Весь быт, всё солдатское существование направлено на подтверждение этого правила. Каждодневные тренировки не оставляют сил на глупости, мысли вытесняет устав, а твою пасть затыкает единственная фраза: — «мон, так точно, мон».
К такому можно привыкнуть, но и это здесь не положено. Поэтому каждый новый день мы испытываем на себе новые испытания армейской службы.
— Десять секунд, блядь! Вы должны преодолевать это препятствие, не более чем за десять секунд, блядь! Быстро пошли! До тех пор, пока каждый инвалид не уложится в десять секунд, некто жрать не будет!
Подготовка больше похожа на нескончаемую полосу препятствий. От турников до канатов, от проволочных заграждений до покрытых ледяной коркой эскарпов, от ступеней из брёвен до земляных туннелей.
Для каждого найдётся то что он не сможет преодолеть. Но можно не сомневаться, инструктор заставит.
— Следующая двойка пошла! Живее, живее! Так, следующие, пошли! Рядовой Студер, ты убийца?
— Мон, так точно, мон!
— Херня, не убедительно! Следующая двойка, вперёд! Давай тащи свою русладскую жопу, Яков. — Яков повис на бревне, не удержавшись спрыгнул в низ. — Дааа, правильно! За каким хуем лезть на это ёбаное препятствие! Если бы бог хотел, чтобы ты на него залез он бы перенёс твою сраку на самый верх. Живо поднялся, мать твою!
— Мон, так точно, мон!
— Да, что с тобой?! Готов поспорить если бы на верху сидела какая-нибудь пизда ты бы уже был там!
Трудности возникают у каждого, даже, казалось бы, в самых простых вещах.
— Так, Черкашь следующий. Покажи какая у обезьян хватка. К снаряду, живо! Один, два, ну, сука тянись! Давай, давай! Разок за Гетлон. Разок за императора. Тени, тине! Разок за штаб. Разок за склад. Похоже складу ничего не досталось. Следующий! К снаряду Туша! Тянись, тянись, Туша, тянись! Подтянись один раз, Туша! Давай тянись! Даты меня позоришь, Туша, тощи свою жопу в верх! Ты чё хочешь сказать, что ты даже один раз подтянутся не можешь!? Ты никчёмный кусок говна, Туша убирайся сглаз долой!!!
Достаётся всем. У инструктора нет любимчиков.
— Рядовой Студер, делай что хочешь только не падай, не разбивай к хуям моё любящее сердце! Быстро, быстро. Быстрее, мразь! Ты преодолеваешь препятствие хуже, чем старики ебутся! Нууу, и хули ты замер!!? Ты чё вообще забил!? Ну, не понял!
В этот момент мои пальцы разжались, и я сверзился в жидкую грязь покрытую ледяной коркой. Канат, по которому я переползал ров издевательски качался надо мной.
— Вытаскивайте этого долбанного тюленя! И живо на исходную! Пока каждый из вас ушлёпков не пройдёт это препятствие, вы от сюда не уйдёте!
Я не соврал сказав, что у инструктора нет любимчиков, но есть те, кому особенно достаётся.
— Рядовой Джага!!! Ты родился таким гнусным тупорылым куском говна, или ты специально тренировался чтоб таким стать!? Как можно испоганить кусок металла?! Отвечай!
— Мон, не могу знать, мон!
— Правильно, не можешь. Зато можешь испоганить государственную собственность! Я не верю, что таким имбецилом можно быть случайно! Может ты саботажник? Тогда с такими как ты разговор короткий!
— Мон… — Инструктор не стал слушать оправдания.
— Сегодня, рядовой Джага, совершил не просто проступок. Он совершил преступление! — Инструктор пошёл вдоль шеренги держа на вытянутой руке спусковой механизм, на котором было несколько пятен ржавчины. — Тем самым не только обесчестив себя, но и весь взвод! Я пытался вам помочь, но у меня нечего не получилось. Потому что вы мне не помогаете! Отныне, когда кто-то совершит какую-нибудь херню я буду наказывать не провинившегося, а весь взвод. Вам всё ясно, мрази!?
— Мон, так точно, мон!
— Пятьдесят отжиманий и на кросс с полной выкладкой десять километров. Выполнять!
Уффф, не думал, что вести дневник так утомительно. Потратить всё небольшое свободное время перед отбоем на некому ненужную писанину. Вместо того чтоб перекинутся в карты или на худой конец мысленно по сотрясать воздух в болтовне с сорняком.
Хотя Левик после того случая стал довольно молчалив. На сколько может быть молчалив не замолкающий и вечно зудящий о крови сорняк. Я аккуратно поинтересовался в чём дело, на что получил ответ: — «Чувствую, чувствую разумных. Они страдают каждый по-своему. За этим увлекательно наблюдать. Ведь сами страдания бессмысленны, но разумные всё равно самозабвенно предаются этому делу».
— Отбой через две минуты! Раздеться и занять место возле своих коек! — По расположению прокатился крик дежурного по роте.
Вот и кончился ещё один день. Но мне от чего-то не легче. Теперь не только таймер переноса крадёт моё время, но и дни в учебке утекают сквозь пальцы. Очевидно нас не успеют толком подготовить к отправке на фронт. А там, там хаос, в котором я смогу положится на собственные силы. Полученные возможности от системы повышают мои шансы, но они кардинально не меняют их. Скорее делают просто выше нуля. Здесь у меня нет времени, не возможности на развитее способности. Диклос на данный момент практически бесполезен.
Запись 22.
Низшие не несут караулы. Но это не означает, что по ночам им нечем заняться. В моём случаи, так как я являюсь носителем технических навыков меня приписали к мастерской. Нечего сложного или критически важного. Разобрать двигатель вышедшего из строя мека, заменить передаточные ремни, смазать поршни свиным жиром или банально заменить масло. Все ночные наряды я провожу здесь. Утром, перед тем как я отправлюсь на строевую, мою работу проверяет мастер.
Можно сказать, мне повезло. Ведь каждый ночной наряд, я провожу в тёплой мастерской. Обычно здесь не протолкнутся, но сегодня большую часть механиков увезли для починки техники в при фронтовой зоне.
Те что остались, довольно быстро притомились без присмотра. Для расслабления тела и духа, и скорейшего восстановления сил. Были сдвинуты заляпанные мазутом столы, из шин организовались седалищные места, а в качестве восстановительного средства из нескольких канистр по чуть-чуть был слит спирт.
Белых ворон не где не любят, поэтому я без возражений расположился в углу оперившись спиной на тёплую трубу.
Отсутствие закуски некого не смутило. Первые заляпанные стаканы оказались опрокинуты. Не тратя времени начались задушевные жизненные истории. Кто, где и с кем спал. Кто, где и кого порезал. Само собой, где, кто чалился.
Такие попойки обычно приставляются как неразборчивый ор пьяных глоток. Но мы в армии и тут должен быть порядок. Поэтому рассказывал каждый по очереди, после очередного стакана.
Вот очередь доходит до мужика с тонкими, можно сказать аристократическими пальцами. Он даже когда спирт пьёт, мизинец в сторону выставляет.
Сидящей на против него пузан с руками целиком забитыми наколками, говорит: — «Давай, Доктор, лечи. Твоя очередь. По любому несть что рассказать. Хочу услышать что-нибудь из твоей работы на гражданке».
— Я всего год отработал в больнице. И не доктор я, а санитар.
— Да, насрать. Чё мнёшься. Не ври, что рассказать нечего, паскуда. — Пузан стукнул по столу опрокину стакан.
Сразу стало ясно если его не ублажить рассказом, он сделает иначе. Размяв кулаки о лицо «Доктора». Шутка ли за час по четыре полных стакана на тощак осушить. Тут либо печень в отказ пойдёт, либо мозги.
— Ладно. Ладно. Только не кипятись. Есть у меня одна история. Не то чтобы захватывающая. Но за год, что я проработал самая запомнившаяся.