Они касательно воздухоплаванья пошли иным путём не же ли остальной мир. Сделав упор не на грузоподъёмность, огневую мощь и надёжность, а на скорость, малый размер и высотные характеристики. Одним словом, они поставили на самолёты.
Фанерные уродцы без брони с одним орудием и бакам на сотню километров. Они не заинтересовали Гетлонд на выставке вооружения в восьмидесятом году. Как и другие страны. Да, цена одного «Цеппелина» равнялась примерна сотни самолётов. Однако дирижабли были рабочими лошадками уже на протяжении шестидесяти лет, продолжая удовлетворять нужды стран постоянно совершенствуясь.
Русландцы смекнули что по проторенной дорожке им не догнать старые империи. Особенно после утраты больший части авиапарка в гражданской войне. От первых моделей самолётов, до тех что сегодня практически без наказано бомбят Гетлондские линии снабжения, прошло полных два десятилетия. Они всё также слабо вооружены и бронированы. Зато с возможностью подниматься на высоту выше четырёх тысяч метров и нести авиабомбы весом до полутоны.
Такие разъяснения дал сержант Макс негодующим новоприбывшим солдатам. Возмущённым бездействием нашей артиллерии. Может те и рады бы помочь, да нечем.
Обстрел длился до самого утра. По завершению к командованию прибыл фельдъегерь с просьбой выделить рабочую силу для восстановления укреплений.
Само собой, радости это не у кого не вызвало и всю дорогу слышалось ворчание. О том, что, неужели сами траншеи выкопать не в состоянии.
Оказалось, что, нет. Дело тут не в потерях личного состава, а в том, что здесь именно укрепления. Основательные, грамотно выверенные с расчётом на отражение полноценного наступления.
Дело в том, что, та часть берега на которой расположили нашу роту. Является сама по себе естественной природной преградой. Крутые пусть и не очень высокие берега, широкая водная лента ширеной в полторы сотни метров, множество перелесков позади нашей позиции и отсутствии полноценных дорог, даже до начала бомбёжек.
Тут же всё не в пример лучше. Не только для нас, но и для красных. Река сужается, берега пологие, даже мост есть. Само собой, взорванный. От которого раньше шла нормальная мощённая дорога. Отличное место для переправы и закрепления уже на этом берегу.
Для обороняющийся стороны всё не столь радужно. Во избежание появления возможности перехода реки противником. Линию обороны пришлось сдвинуть предельно близко к реке. От воды до первой линии укреплений с солдатами метров триста. Практически не что. Нам вчера дали пороху нюхнуть, хоть мы и были удалены на километр, а то и полтора от реки.
Можно сказать, смехотворная глубина обороны, так называемых мёртвых укреплений. То есть тех, которые сами по себе являются защитой: минные поля, проволочные перетяги, засеки, противоюмборные надолбы.
В прочем инженеры постарались на славу учтя данную слабость. Возведя целое произведение искусство фортификации. Противника первым делом встречает полу дуга, выгнутая к реке из массивного земляного вала диаметром не мене километра. В который вкопаны бетонные блямбы дотов, из бойниц которых на неприятеля смотрят картечницы и сорокамиллиметровые орудия. Между ними видны укрытые дзоты от которых расходятся ярусные полосы брустверов.
Взобравшись и взяв вал. Противнику рано будет ещё выдыхать. За ним они попадут в лабиринт окопов, а техники придётся преодолеть широкую полосу надолбов. Находящиеся на разном удалении холмики рукотворного происхождения с чёрными амбразурами сокрытых в них орудий, сделают всё чтобы эта проходка, для каждого из врагов стала последней.
Однако, как бы хорошо всё не было здесь организовано. Ночной обстрел и судя по всему не одни такой до него. Нанесли ощутимый урон, пускай и не критический. Мёртвые укрепления срыты практически целиком артиллерийским огнём. Левая сторона вала осыпалась, перекрыв обзор прямо работающим орудиям повредив несколько дотов оголив их бетонные панцири. Обрушалась часть брустверов, также некоторые дзоты накрыло прямыми попаданиями, так что их придётся восстанавливать с нуля.
Мысли об устройстве местной фортификации помогали отвлечься от махания кайлом и выковыривания осколков дота из мёрзлой земли.
— Слушайте, а я вот тут подумал. — Пыхтя взмахивая лопатой сказал Беляш.
— Ты и подумал, ну всё сейчас точно небо нам на голову рухнет. — Подначил его Джага.
— Заткнись. Я вот о чём. Мы же тут как на ладони, да и ещё вокруг нас полным-полно бетона. Один снаряд и всё. Не взрыв так осколки нас порешат.
— Слушайте, а ведь он прав. — С серьезным лицом откликнулся вновь Джага выпрямившись. — Давай ты сейчас пойдёшь к лейтенанту, а ещё лучше к его светлости комиссару и озвучишь свои мысли. Уверен, они прислушаются, а мы так и быть за тебя поработаем. — Все вокруг заржали, а Джага похлопал Беляша по плечу.
— Отвали. — Без злобно огрызнулся Беляш.
— За это можешь не беспокоится. — Подал голос сержант, присев на засыпанную снегом землю. — Обстрела в ближайшие дни или даже неделю не будет.
— Почему? — Хором спросили сразу несколько человек.
Макс усмехнулся с зажатой папиросой в зубах. Неторопливо охлопал себя извлекая коробок. Всё так же неспешно подкурил. Только сделав затяжку начал пояснять.
— На той стороне… — Сержант ткнул рукой с зажатой в ней папиросой в сторону противоположного берега. — …заливные поля. Другими словами искусственные болота. Из-за чего передвигать артиллерию крайне непросто.
— И что? — Не терпеливо спросил Беляш.
— А то. Вчерашний обстрел вёлся с определённой позиции. С позиции, на которой удобно расположить артиллерию. Но! — Сержант с видом знатока поднял палец. — Удобство — это далеко не всё. Требуется подходящая местность именно для крупнокалиберной артиллерии, чтобы она от каждого выстрела не задиралась в верх уходя в водянистую почву. Хотя сейчас зима и эта проблема стоит не так остро. Но не суть. Им требуется время для пристрелки с определённой позиции, коих ограниченное количество из-за особенностей местности. Они конечно могут нас обстрелять из мелкашек, но толку то. — Развёл руками сержант. — Отойти дальше они не могут. Бьют на пределе дальности, подойти тоже, тут уже мы местности их поимеем.
— Почему? — Явно заинтересовавшись темой спросил Беляш.
— А ты похоже, не очень умный. — Вздохнув сержант пояснил. — Как я уже сказал на той стороне заливные поля, то бишь болота. А болота где образуются? Правильно, в низинных местностях. Плевать что они искусственные. Всё равно для них нужна низина. Значит если там низина, то здесь…
Сержанта самым бесцеремонным, я бы сказал беспардонным образом перебили.
— Вершина. — Громко, как на уроке ответил Туша.
— Верно. — Немного растерявшись усмехнулся сержант. — Перепад высот между берегами порядка трёх метров, но на дистанции работы артиллерии, только с их стороны составляет уже почти пятнадцать. А если брать в расчёт дальность батарей, то уже более двадцати. Так и получается, мы находясь далеко можем достать их дальние позиции. Чтобы этого не произошло им нужно менять позицию коих не так много. Эхх, было бы у нас снарядов в достатке, порвали бы их как портовую пилотку. — Закатив глаза покачал головой сержант. — Можете не беспокоится, небольшая передышка у нас есть.
Работы продолжались не прерывно на протяжении трёх дней. Монотонно, однообразно.
Всегда думал, что война — это схватка с противником демонстрация силы не только личности, но и всего государство. Манёвры, хитрые засады, неотвратимое наступление. «Только в перёд, не шагу назад!» Так я думал.
Те недели, что были отведены нам на подготовку, нас именно этому и обучали. На деле война — это томительное ожидание грома, бессонные ночи вглядывания в черноту, где на тебя смотрит не вымышленной монстр твоей фантазии, а настоящая угроза. То, что она в человеческом обличии несколько не облегчает тягучие бытие фронта.
За эти дни были слышны канонады не менее двадцати обстрелов. Происходивших в километрах от нас, но всё же прекрасно различимые своими накатывающими волнами грохота. С нашей стороны были слышны ответные звлпы, к сожалению реже и короче. Однако не одного Руслонского солдата, по крайне мери живого, мы так и не увидели.