Как говорят те, кто, как и мы в качестве подкрепления прибыли сюда с других франтов. Тут Русланд вязнет по одной причине. Для прорыва наших позиций нужны значимые силы. Они нас превосходят числом более чем в двое. По артиллерии у нас паритет. Численность техники не известна, но раз они не наступают очевидно недостаточно.
Местное командование Гетлонда такое положение дел вполне устраивает. Сейчас главное тянуть время, задерживая противника как можно дольше. Преимущество неожиданности уже прошло, может внезапный удар и был силён сотрясся империю. Теперь же всё зависит от искусности предводителей Русланда. Их основные союзники, далеко, на востоке. А империи союза здесь, хоть и в новь получили удар по самому больному.
По, за океанским колониям которые были атакованы теми самыми союзники Русланда: Непоном, Хань, Цинь и извечно не довольные имперцами, царство Ява и Сиам.
Там война будет длится долго, зато здесь… В газетах говорят о стабилизации линий фронта по всем направлениям. Несмотря на то что Галия и Нортумбрия бросили все силы на защиту колоний, мы можем рассчитывать на их любую посильную помощь. Уже действует программа под названием «Ленд-лиз». По которой Гетлонд получает необходимую поддержку от союзников. Пускай на нас и легла роль щита, принявшего самый тяжёлый удар.
Посыл лидеров прост: — «терпите». Если всё так, то это хорошо. Только пока не будет оказана реальная помощь фронтам, от подобных разговоров не много. Тот же «Ангриф» сообщает, что уже сейчас призвано на службу два миллиона человек. Не позже конца весны эта цифра удвоится. Опять же: — «нужно немного потерпеть». Нам другого и не остаётся.
На исходе четвёртого дня каждый получил по шерстяному платку пахнущему машинным слом и двойную порцию еды. Данная щедрость имела вполне прагматичный расчёт. Работы по восстановлению вала ещё не закончены, а на нас с востока движется сильный буран. По метио сводкам он продлится следующие два дня. Само собой, останавливаться на это время не кто не намерен. И для того что бы солдаты не позагибались прямо с лопатами в руках, была проявлена забота.
Как я успел убедится, не исключительная редкость, а правило. Командиры понимают, что у них под командованием не мальчики из церковного хора, а отбросы у которых здесь через одного рыльце в пушку. Понимают это и держат руку на пульсе, не забывая думать головой. Делая этим самым им не малую честь.
Офицеры стараются не перегибать с кнутом, конфликты меж бойцами гасятся в зародыше, солдаты худо-бедно, но обеспечены самым необходимым. Поддерживается сносная дисциплина, субординация и подчинение присутствуют в достаточном количестве. Офицеры же не задирают нос, кичась чистотой крови, а комиссары прохаживаются мрачными тенями время от времени толкая на столько пламенные речи. Что даже мне хочется сорваться в сече рвать врагов. Умудряясь подобрать слова даже к местному быдлу, подняв их боевой дух.
Синоптики не обманули, с раннего утра началась жуткая метель. В верхней точке вала на ногах стало невозможно удержатся. Пришлось привязываться верёвками к вбитым в мёрзлую землю клиньям. Благо к обеду снегопад прекратился. От ледяных порывов ветра наш взвод укрылся в окопе изгибающимся кольцом. Не ахти какое убежище, но костерок, который не задует развести удалось.
— Зараза. — Трясясь от холода к нам спрыгнул Беляш протягивая руки к огню.
— Как сходил? — Помешивая похлёбку из того что каждый из нас смог найти поинтересовался Яков Николаевич.
— Ничего, сказали: — «как сдохну, так и приходить».
— Не понимаю на что ты вообще рассчитывал. — Усмехнулся Джага вырезая, что-то из большой щепки. — Руки, ноги, голова на месте, значит здоров.
— Да, я по двадцать раз за день бегаю помочится. У меня так скоро хрен отмёрзнет.
— Было бы чему отмерзать. — Загоготал Черкашь и остальные его поддержали.
— Пошли вы знаете куда. Ещё поясница болит причём будто изнутри, а ночью в жар бросает словно кипятком окатили.
— Кровью мечешься? — Спросил Яков Николаевич, оторвавшись от помешивания варева.
— Тебе то что, ты вроде не доктор.
— Нет, но кое-что знаю. Не хочешь не говори.
— Да, с кровью. — Подумав всё же ответил Беляш.
— Какая боль в пояснице?
— Тупая, будто что-то внутри начинает довить. Больше всего с правой стороны.
— Скорее всего ты себе почку застудил. Тебе что-нибудь сказали в санчасти?
— Не мёрзнуть, мля.
— В целом верно. Закутай поясницу платком. Если есть деньги или что на обмен. Сходи к санитарам за горчичниками. Так себе средство, но может и сработает.
— Аа-а, это, серьёзно? — Помедлив спросил Беляш, пододвигаясь ближе к огню.
— Да. — Лаконично ответил Яков Николаевич. — Готова. Давайте миски.
— Вот-т же, срань! — Ругнулся Беляш вылезая из окопа. — Я щас, не смейте трогать мою порцию. Урою!
— Ты куда? — Крикнул ему в спину Туша, явно намереваясь урвать пару ложек с верх положенного.
— Поссать.
Все рассмеялись, а Яков Николаевич покачал головой. На несколько минут воцарилось молчание. Слышен лишь вой ветра и перестук ложек смежаемый чавканьем.
Туша само собой расправился с едой самым первым успев вылезать миску до блеска. Жадно смотря на котелок. Проследив за его взглядом Яков Николаевич предупреждающе потряс перед его носом ложкой.
— Беляш, ты где там? Тебе сейчас ничего не достанется. — Проорал Джага тоже расправившись со своей порцией.
— Эй, парни! — Донеслось из-за края окопа. — Похоже провизию привезли и что-то готовят. Что-то очень вкусное.
Все переглянулись.
— Чего ты такое несёшь? — Спросил Джага поднимаясь.
— Да вы сами поднимитесь, тут одуряюще пахнет яблоками, аж в носу свербит.
— Что с тобой? — Вместо расспросов о еде. Джага, отпрянул к стене от показавшегося на краю окопа Беляша.
— В смысле? — Шмыгнул кровоточащим носом Беляш.
Его лицо покраснела проступили синие вены. Кожа вокруг глаз набухла, а от волос исходит едва заметный дымок тления. Взгляд потерял осмысленность, Беляш упал сначала на колени затем сверзился в окоп, едва не угодив в костёр.
«Газы!!!» — Пронеслось над валом, зазвучала серена. По всюду начали разносится предостерегающие крики. Пробегающий мимо Макс быстро приказал.
— Не вдыхайте эту дрянь, старайтесь держать глаза закрытыми. Живо уходим за вал. Что с ним? — Увидев Беляша спросил сержант.
— Надышался. — Коротко бросил Яков Николаевич, повязывая платок на лицо.
— Плохо. Хватайте его и давайте живее!
Уже почти находясь в бруствере позади вала почувствовал сильное сильный запах яблок. Глаза начали слезится, а кожа нестерпимо зачесалась. На одной из развилок всем в руки давали марлю, пахнущую уксусам. Приказывая протереть лицо и не пытаться умываться водой или снегом.
В момент, когда, я яростно пытался протереть лицо выданной тряпкой. Перед валом раздался один, чрезвычайно мощный взрыв. Десяток секунд ничего не происходило, после чего доты разразились шквальным огнём по противнику. Забухали орудия, загавкали картечницы, к валу уже со всех сторон направлялись солдаты в противогазах.
Меня грубо дёрнули за плечо. Санитар направил лампу мне в лицо. Брызнув в глаза едко пахнущей жидкостью. «В норме»- бросил санитар уже осматривая следующего.
Наш взвод занял место на второй линии обороны примерно в километре от реки. Пустяк, но понять, что творится впереди невозможно. Газовое облако постепенно начало переползать вал. Более тяжёлому чем воздух газу, нужно время. Со складов роздали противогазы, но их катастрофически недостаточно. Защита есть лишь у каждого пятого.
Газовые атаки слишком требовательны к условиям местности и прихотливы к погоде, а также запрещены Венской конвенцией. Командование похоже не рассчитывало, что Русландцы применят запрещённое оружие.