— Гребите! Гребите изо всех сил! — Скомандовал Яков Николаевич со второго раза гася ещё один световик, который заметался, выискивая нас во тьме.
Прожектора на катере были и с другой стороны, но команда решила не тратить время на разворот. А вжав до упора газ поспешили отойти от берега, попутно открыв огонь из двух тридцатимиллиметровых пушек и носовой тяжёлой картечницы.
По всей видимости нас не успели разглядеть и решили, что мы засада партизан или остатки уцелевшей армии Гетлонда. Впрочем, последнее по факту, так и есть.
Капитан решил не рисковать, строго следуя уставу. Который чётко говорит на счёт таких случаев: — «Если было совершено внезапное нападение неустановленным числом противника с неизвестной огневой/боевой мощью, следует отступить/сменить позицию на безопасную для ведения ответного огня или же дальнейшего отступления. В процессе отхода (при возможности) следует вести ответный огонь».
Собственно, чем они и заняты, продолжая полить в никуда, оставляя в ночи белые росчерки и всполохи взрывов на берегу. Катер пустил пяток световых ракет в сторону берега, выискивая дерзнувших напасть.
Ладно, пусть ищут. Благо уходить они стали в залив в противоположную от нас сторону. Пока ещё поймут, что там никого нет, мы сможем уйти за ближайший мыс. Грохот стрельбы и так поднял на уши всех, кого только мог в радиусе нескольких километров. Так что удары вёсел о воду больше нет смысла пытаться скрыть. Налегая на них из всех сил, мы медленно удаляемся от места встречи с катером.
Утро нас встретило в пути. Затопив лодку, отдохнули всего с час и двинувшись дальше. Выбрав для продвижения самый «удобный» маршрут, а именно лесоповал, оставленный колонной той странной руссландской бронетехники. Не особо хочется, чтобы по наши души вышла поисковая группа.
Погода впервые за несколько недель благоволила: пасмурное безветрие с крупными хлопьями снега, скрывающими наши следы. Каждый шаг даётся легче предыдущего, не смотря на изнемождённость тела. Сохраняя такой темп, до пригорода Ауберга сможем добраться дня за четыре. Главное на сам город не выйти. Суметь бы добраться до озера, возле которого я вернулся. Быть может, тот сарай так никто и не посещал, мои вещи могут по-прежнему быть там.
От мыслей меня отвлекли едва различимые голоса, и нет, не в моей голове. Схватив за плечо Яков Николаевича, показал ему остановится, он, не задавая вопросов замер, а идущий замыкающим Джага едва не врезался в нас.
— Слышишь… — Я сам не до конца понимаю вопрос ли это.
— Что именно?
— Эй, чего встали то? — Донеслось от Джаги моментально закрутившего головой.
— Тихо. Прислушайтесь. — Кроме звуков зимнего леса и подвывания ветра ничего необычного.
— Может тебе показ… — И в этот момент по другую сторону молодого подлеска, нахально вылезшего по среди поля, раздался недовольный крик. И крик явно руссландский. — Двигаемся предельно тихо. — Скомандовал Яков Николаевич.
— На хрен нам туда идти?! Если там враг — нам в другую сторону.
— Обратно через поле — это терять минимум час времени и ещё часов пять на поиск другого пути, а обходить подлесок, не зная кто и сколько их — совсем не разумно. Если там больше одного отделения, заляжем, дожидаясь пока они уйдут. А если меньше, то… — Яков Николаевич снял винтовку с плеча.
— Вот ведь дерьмо! — Джага, сплюнул, так же снимая винтовку.
Прямо за подлеском, откровенно неожиданно обнаружилась дорога. Точнее, целая добротная трёхполосная трасса. А это значит, мы умудрились обойти город Раквере, осилив более двадцати километров за неполный день.
На обочине стоит выкрашенный в чёрное шестиколёсный паракар с откидной крышей и увеличенным баком в задней части. Открыв боковую створку двигателя под ней, копается солдат, а на него покрикивает, расхаживая взад и вперёд офицер, чьи знаки различия скрыты под накинутой на плечи шинелью. Метрах в пяти от них стоит обычный полуторный мек. Поставив ящик с инструментами на капот, в нём роется водитель, это если судить по грязной тряпке, торчащей из заднего кармана и отсутствию личного оружия. Ещё двое солдат наблюдают за округой, один встал посреди дороги с карабином наперевес смотря в даль. Второй, пиная камешки, ходит на противоположной стороне обочины.
Мы переглянулись. По уму их нужно обходить. Пройти с километр по подлеску и уже там просто перебраться на другую сторону. С другой стороны: их мало. Среди них есть офицер, а мы какие никакие всё же солдаты пусть и невольники. Там наверняка есть хоть какие-нибудь припасы. И в конце концов они руссландцы.
Решение принято. Яков Николаевич остался на том же месте нацелившись на офицера. Джага и я прошли немного в сторону. Джага взял на себя солдата на обочине, а я того, что на дороге. Кивки, сигнализирующие о готовности, за которыми грянули выстрелы.
Мой как раз чесал затылок, так и упал с закинутой за простреленную голову рукой. Джага свалил своего без проблем, но вот второй выстрел, предназначенный для водителя, ушёл мимо. Тот оказался прытким, спрыгнув с дороги понёсся по заснеженному полю без оглядки, уходя из зоны видимости. Джага рванул за ним, на ходу перезаряжая винтовку. Краем глаза увидел, как осел на землю первый водитель бывший у паракара, он только и успел подняться прямо под пулю. Офицер же, оперевшись спиной на зеркальный колпак колеса, одновременно пытается зажать рану и выдернуть пистоль.
Решив, что Яков Николаевич справится с одним подранком, рванул за Джагой, который может, поторопившись вновь промахнутся, позволив уйти водителю. Отставая от него всего на несколько секунд, поднялся на дорогу в тот момент, когда из кузова мека выскочило ещё двое солдат. А так как моя позиция была ближе, мы столкнулись нос к носу.
Первого снесло выстрелом в грудь, он похоже тоже удивился, что я так близко. Второй посчитал, что расстояние в два метра — это дистанция для стрельбы. Поэтому не стал уходить с линии удара приклада, получив им в висок. Упав на него сверху, немедля организовал его тушке несколько нефункциональных отверстий, сорванным с пояса штыком, который я не прикрепил, не желая нарушать баланс оружия, рассчитывая на быстрый бой без сопротивления.
— Берегись!!!
Это кричал Яков Николаевич, его голос едва расслышал в звуке сделанного им выстрела. Повернув голову, успел заметить, как он прыгает за паракар, но вот смотреть-то нужно было мне в другую сторону. В кузове их было не двое, а трое.
Я услышал звук сработавшей над головой пневматики перед тем, как подбородок взорвался болью, а рот наполнился солёным. Меня отбросил с тела заколотого руссландца удар сапога. Гребаный урод уже опускает на меня нацеленный карабин. Время практически останавливается. Сидя на заднице без оружия и без единой секунды форы, я могу лишь одно…
Улыбаться окровавленным ртом, смотря как пальцы руссандца, уже лежащие на спусковой скобе, всё так же медленно падают вниз отсечёнными. Он не успевает даже удивится. Обхватив его ноги, бросаю его на залитую кровью его товарищей дорогу, добавляя к ней и его. Двух ударов штыка в печень хватает, чтобы через десяток секунд его хрип прервался вечной тишиной.
— Чёрт, вас и на пол минуты нельзя оставить. — Запыхавшись выдавил из себя Джага.
— Достал? — Яков Николаевич помог мне подняться.
— А как же, точно в спину. Только хотел контрольный сделать, как слышу твоё «берегись». Ну, я сразу же сюда, а тут вот, всё и без меня разрешилось.
— Студер, ты как?
— Жифть будю. — Прошамкал, двигая челюстью.
— Бля, только не говорите, что нам не удалось эту мразь живьём взять. — Джага с досадой посмотрел на всё также сидящего у колеса офицера.
— Он всё же сумел достать пистоль, пришлось повторно в него стрелять. — Будто оправдываясь развёл руками Яков Николаевич. — Ну, нам достался его портфель, посмотрим, что интересного сейчас на фронте.
— Так, тут же всё на руссландском. — Мы одновременно подняли глаза на Джагу. — Что? Чего вы на меня так смотрите?
— Скажи, тебя в моём имени ничего не смущает? — Мягко поинтересовался Яков Николаевич.