Нужно решать куда теперь. Амулет не будет действовать вечно. Да и шурды вот-вот опомнятся, видно не понравилось, что добыча скрылась. Запустил поднятый камень в противоположную от себя стену, отвлекая ищеек. Пошатываясь, ввалился в ближайшее окно, благо низко располагалось. Дело плохо. Я провёл ладонью по груди и животу. Раны глубокие, крови много за собой оставляю. Сумерки скроют её, но только до тех пор, пока шурды голову не включат.
Вылезая в другое окно дома, услышал азартный вопль. Гадство. Нужно быстрее добраться до другой примыкающей стороны лагеря. Поднажав, выбежал уже к тёмной полосе зарослей, несколько зажжённых стрел упали в них. Как назло в этот момент действие амулета кончилось, стрелявшие увидели мою проявившуюся фигуру. Радостно крича, выпустили ещё по паре горящих стрел. Одна на излёте задела меня по ноге. Запнувшись, я покатился. Сила инерции завлекла меня в зловонно пахнущую глубокую канаву, над её краем появилось несколько факелов.
Я точно болотная жаба, ежесекундно оскальзываясь, двинул в единственно доступном направлении. Прямо. Шагов через тридцать был небольшой поворот. Факелов над канавой уже столько, что я сверху как на ладони. На очередном шаге я поскользнулся на чём-то склизком холодном и округлом. Переворачиваясь со спины осознал: передо мной тупик. Канава завалена чем-то зловонным. В каком-то исступлении развернулся, чтобы бежать обратно. Но в грязь передо мной упал огромный камень, окатив мерзкими брызгами.
Глупо задрав голову, посмотрел наверх. На краю стояло несколько десятков шурдов. У каждого натянутые луки, нацеленные дротики или вовсе просто камни. Все они смотрели на меня. Сквозь них протиснулся кабальеро с плюмажем. Поразглядывав меня, он что-то сказал на своём верещащем языке, и уродцы мерзко заржали. Затем ещё что-то добавил. И смех стал громче. В меня прилетело несколько камней, больно ударив в голову и грудь, на что кабальеро зло рявкнул, посмотрев на излишне ретивых собратьев, те сжавшись, отошли за спины товарищей.
— Шта целовек, зумал мочь прити сюды беснокаханно. Хлупая диц решывшая, шта мочь кусисить ахатника. Ви целовеки слабы и трусливы. Ництожное племе! Годное талько бить нашимы ра-ба-ми.
— Рабы?! Смешно. Весь шурдский народ, насколько мне известно, был создан, чтобы служить. Вас даже боги не принимают! То, что вы справились с людскими слабосилками — не делает вас сильнее. — Кабальеро нахмурился. Ему очень не понравились мои слова.
— Тупой целовек ти ницего ни шнаешь о шурд!
— Не принятые богом создания. Уродливые и тщедушные. Сгораемые от зависти к силе людской крови. Даже сейчас вы не вызываете у меня страха, лишь отвращение. — Чего ты медлишь, говножуй? Прикончи меня уже. Я в плен всё равно не сдамся. Или мне ещё по твоей мамке пройтись?
— Тибе следовало би бояться. Ведь и твои боги отвирнулись от тибя, целовек.
Взяв у ближайшего воина факел, кабальеро бросил его ко мне в тёмную канаву. Слабый свет осветил окружающий меня мрак, показав на чём я всё это время топтался.
В бурой зловонной жиже валялись человеческие тела. Тупик передо мной — завал из всё тех же уже посиневших и осклизлых мертвецов. Моя нога стоит на голове девушки с сорванным скальпом. По телам ползают разжиревшие от обильной пищи личинки и жуки похожие на червей, к которым приклеили по восемь проволочных лап.
— Целовек ти там, где мисто всиму целовеческому племени. Ви вси вскори тут окажитесь!
В нескольких метрах от меня с шипением приземлился взрывпакет. Ударная волна опрокинула меня на тела, окатывая гнилым людским фаршем. Жуткиq звон в ушах не помешал услышать скользящий звук, словно огромная змея ползает рядом. Мертвящий завал накренился, хороня меня под собой.
Глава 20
Говорят, лучшие умирают молодыми. Конечно? я не очень хороший человек, но не настолько же? чтобы мной побрезговала сама смерть. Сейчас я испытываю очень смешенные чувства. Радость от того что, жив. Не понимание? как это произошло. Ужас из-за нахождения под горой холодных человеческих тел.
Хрипя, с огромным трудом отталкивая мертвецов, откидывая их руки, так и норовящие меня схватить, удержав в своём мире, холодном осклизлом мире, сотканном из смрада разложения. Точно могильный червь я выползал наружу. Едва успел вытянуть на поверхность верхнюю часть туловища, как увидел перед собой шурда. Он смотрел точно на меня.
В голове за доли мгновения пронеслось: — «Что делать? Как поступить? Есть ли хоть один шанс победить или сбежать». Меня накрыл ступор.
Шурд постоял, поёжившись от ночного воздуха, и ушёл, вылив содержимое ведра в канаву, в которой находились тела.