— Здорово, Хом.
— И тебе не хворать, малёк. Давненько ты не захаживал. — Медленно, чуть растягивая слова, произнёс он.
— Повода не было.
— А сейчас, значит, появился?
— Да. Тот, кто со мной ими поделился, не носил с собой дешёвок. Так что я рассчитываю на честную цену.
— Дешёвка аль нет — решать уже мне. Ведь ты именно за этим пришёл. Ладно, выкладывай, что там у тебя.
В выдолбленное углубление в прилавке упал розовый шарик.
— Так, так, давай посмотрим.
Хом взял шарик в пальцы, помял и покатал его. Затем, надев монокль ювелира, внимательно рассмотрел его в свете лампы. После чего капнул сначала одним раствором, затем другим. В конце опустив его в стакан с прозрачной жидкостью.
— Хмм. Сколько хочешь?
Вот ведь жук. Сразу понял, что я понятия не имею, сколько он стоит. Может это обычный жемчуг, а может редчайший камень, которых на Земле не существует. Я как-никак его из другого мира притащил.
Вопрос, заданный Хомом, рассчитан на то, чтобы узнать, в курсе ли клиент, что находится у него в руках. И ведь наугад не скажешь. Назовёшь высокую цену — тебе вернут товар со словами: «Дешёвка. Не стоит ничего. Я могу купить, но только из-за уважения к вам». Назовёшь меньше, с тобой для приличия поторгуются и выдадут гроши.
— Скажу честно — без понятия, насколько он ценный. Но я могу тебя заверить: его бывший владелец точно бижутерию с собой бы таскать не стал.
— Ты никак в мокрушники заделался? — Всё так же тянуче спросил Хом.
— Сам знаешь, что не твоё это дело.
— Ты прав. Не моё дело. — Крутя шарик, отозвался Хом.
— Скажи это жемчуг или может…
— Карал. Это карал.
— Сколько?
— Хмм. Дайка подумать. — Хом задумчиво посмотрел на шарик, затем на меня.
— Три сотни.
— Хом.
— Больше не дам. Если цена не устраивает — можешь идти в другое место. — Шарик лёг обратно в углубление на прилавке.
Вот ведь! Видит, что мне деньги нужны и знает, что к незнакомцам не пойду. Ибо голова у меня на плечах не только для того, чтобы в неё есть. Если он легко отгрузил три сотни сразу, значит он стоит минимум раза в четыре дороже. Можно, конечно, пойти в ювелирную лавку в городе. Но там меня моментально повяжут, так как ни документов на коралл, ни подорожного листа, ни сопроводительного письма от другого ювелира у меня нет. А без этого сбыт драгоценных металлов и минералов является незаконным.
— Согласен.
— Только один будешь продавать? Ты ведь говорил не о «нём», а о «них». Во множественном числе. Значит у тебя больше одного коралла.
— У меня их два.
— Продашь второй?
Теперь уверен наверняка. Они стоят куда дороже. Эх, вот интересно, насколько он меня на самом деле нагреет. Со вздохом я опустил второй шарик в выемку. Он сразу подвергся той же процедуре, что и первый. После проверки я получил шесть синих купюр.
— Появятся ещё такие — приходи, куплю без лишних вопросов.
Сидя в поезде, угрюмо смотрел в окно на проносящийся пейзаж. Из города я решил уехать как можно скорее. Ковочар может и местечковая гнида, но крупная. В городе у него полно подвязок, в том числе в полиции. Было желание зайти к Софи, сказать, что со мной всё в порядке, а то я появился перебинтованный на пороге, просил денег, а потом и вовсе в темноте растворился. Беспокоится… наверно. Во всяком случае, мне так хочется думать. Долг опять же вернуть нужно. Пожалуй, извинюсь и передам деньги с письмом. Не хочу лишний раз светиться около её дома.
Сколько её помню, она всегда была такой отзывчивой. Наверное, знакомство с ней — это единственное, что не позволило мне камнем уйти на самое дно. Помню, как мы встретились на рыночной площади. Нам, наверно, тогда было лет по четырнадцать. Она потерялась, а я побитый сидел и плакал в переулке. Каким же я раньше был плаксой.
Как сейчас помню, что она тогда мне сказала. «Плачут только те, кто больше ничего не может сделать». А у самой слёзы по щекам катятся. С тех пор мы сильно сдружились. Вот только ни её родители, ни мои опекуны такой дружбе не были рады. Водиться с низкорождёнными — признак дурного тона.
Пока её родители проявляли пассивное недовольство и старались, чтобы мы меньше общались, я стал выхватывать на порядок чаще. Отчим был в ярости — не дай бог девку попорчу. Высказывать ему придут, ведь он в ответе за приживалу. Яйца грозился вырвать. Вот ведь тупой членосос! Чтоб у тебя печень села и кишки прохудились!