- Да ты что? - возмутилась старуха. - Ленин-то с пустой рукой и в кепке, а у этого варежки и волос богатый. Полторгей - слово заграничное, по-иностранному значит - домовой. Но не простой, простой-то, полный торгей, дедушка старый, степенный, ничего такого себе не позволяет. А этот наполовину еще торгей, не дорос до полного, в ум не вошел, ему бы поозоровать, побаловаться. Вот и стучит-бренчит. А выглядит ну чистый хулиган: в штанах-жинс, на голове - патлы и отрет - битлы.
- Да ну тебя, Яковлевна! Это же ансамбль заокеанский так называется битлы. На английском языке. А у нас английский на весь город знают, поди, полторы калеки. Откуда домовому английский знать, чтобы петь, как битлы?
- Тебе виднее, Кузьмич, - поджала губы соседка. - Может, конечно, они и не битлы поют, а просто орут, как кота за хвост тянут...
- А нам-то что делать, Ульяна Яковлевна? - вмешалась Зинаида. - Батюшку вызвать разве, дом освятить?
- От полторгея не поможет, - авторитетно заявила бабка. - Раньше все дома освящали, а домовые никуда не девались. Так и жили с имя, приспосабливались. Но средство я присоветую. Пусть хозяин сходит в магазин и купит там карты игральные. И карты те в подполье подбросит: бери, полторгей, играй на здоровьюшко, а нам, людям добрым, не мешай. Он заиграется, да про озорство-то свое и позабудет...
В домовых Антонов не верил. Вон сколько лет под землей проработал, никакой нечисти там не встречал. Поэтому про себя посмеялся над старухиным советом и позабыл за хозяйственными заботами. Сколачивал теплицу, ремонтировал курятник.
Ночью, когда из подполья опять послышался брякоток, Кузьмич молчком протопал на кухню и откинул крышку. Вспомнил, как вчера помогла эта нехитрая мера. Да и сегодня все затихло, но не успел хозяин добраться до кровати, как раздался неприятный скрежет, а затем что-то грохнуло.
Семен выругался и зажег свет. Оказалось, что крышка рухнула в подвал, да еще и сломала одну из ступенек лестницы, ведущей вниз. Это уже не лезло ни в какие ворота: стук стуком, а тут ведь прямой урон хозяйству.
- Что там? - спросила Зинаида.
- Крышка в подпол упала.
- Завтра же с утра поезжай за картами, - велела супруга, - и нечего кочевряжится. Бабка ему, видишь ли, суеверная...
Бабка была не указ, не то что Зина, ей Антонов никогда не перечил. Себе дороже. Поэтому с утра с красными от недосыпа глазами отправился по магазинам. Перестройка ли тому виной или обычное наше разгильдяйство, но карт в них не оказалось. Так бы, наверное, и вернулся с пустыми руками, благо догадался заглянуть в коммерческий отдел. Там и отыскался нужный товар. Цена, правда, была такая, будто продавались по меньшей мере карты генштаба. Пришлось раскошелиться.
Перед сном Кузьмич спустился в подпол, распечатала колоду и выложил на полку, приговаривая как научила соседка: "Играй, полторгей, а добрым людям, не мешай".
В то, что карты помогут, Семен не верил, но результат превзошел все ожидания: несколько ночей продолжалась тишь да гладь. Антоновы с удвоенной энергией впряглись в хозяйство: вскопали землю, купили цыплят, получили контейнер. Семен подключил телевизор и потратил полдня, пялясь в экран. Надеялся узнать верное средство от полторгея. Не дождался и вернулся к недостроенной теплице.
- Зина, ты телевизор не выключай. Вдруг про полторгея передавать станут? Тогда слушай и запоминай, - сказал он и вооружился топором.
Ковыряясь в земле, сколачивая рамы он нет-нет да бросал взгляд в соседний огород, где бродила пухленькая соседка Клава, весьма аппетитная на взгляд нестарого пенсионера. Иногда обращался к ней за консультацией.
- Да вы, Семен Кузьмич, малину неправильно обрезаете, - охотно давала советы Клава, опираясь на невысокий забор и наваливая на него пышный бюст, - нужно удалять все сухие ветки...
Клава, как выяснилось из коротких с ней разговоров, была разведенкой, жила с пятилетним сыном и матерью-старухой тем, что сдавала полуподвал студентам. Клавина мамаша, Ульяна Яковлевна, дни свои проводила на рынке, где торговала цветами, овощами и ягодами с огорода, и была докой в рыночной экономике и городских происшествиях.
Зинаида Ивановна общения с соблазнительной соседкой не одобряла, и Семен опасался, что супруга невнимательно следит за телепередачами. Скорее наоборот: выключит звук и ревниво прислушивается к разговорам в огороде. Поэтому фривольных словечек не употреблял, сдерживался. И переживал: пропустит передачу, как пить дать - пропустит...
- Ты телевизор-то слушаешь? - вопрошал Антонов.
- Слушаю, - отзывалась супруга, - держу ушки на макушке.
Слишком быстро отзывалась, не то слушала. И потому про полторгея ничего не узнала.
Несколько дней из подвала не доносилось ни звука, но однажды на рассвете раздался такой немузыкальный вой - куда битлам! Супругов аж в постели подбросило.
- Прямо рок-металл какой-то! - пожаловался Кузьмич, собирая рассыпанные по кухне карты.
Карты оказались засалены, видать, пользовались ими изрядно. Почему полторгей их выбросил? Антонов решил, что тому наскучило разглядывать рисованных дам да королей, вот и взбеленился. "Да и любому бы надоело, размышлял Кузьмич. - Стало быть, нужно внести азарт..."