Тот помедлил, но взобрался на сильную и горячую спину. Ему было стыдно признаться, что он боится снова возбудиться.
А дальше – бешенный скач до поворота Окружной дороги на Тихие Косогоры. Чуть дальше по дороге начинался лес, и эльф рукой показал, куда надо ехать. В лес они заехали уже медленно. Ощущалась ледяная корка, которую даже не везде присыпало снегом. Кое-где провалами в насте и занесенные поземкой, были видны следы.
- Иди по следам, - не скомандовал, а попросил эльф.
Сосредоточенное вглядывание в эти следы отвлекало от мыслей о произошедшем. До тех пор, пока Арсений не увидел известную ему поляну и не вздрогнул. Тут орки хоронили привезенные на спине кентавра мешки. И Арсений прекрасно знал, что в них – трупы.
- Почему ты остановился?
Кентавр молчал и смотрел на маленькие, едва заметные холмики, засыпанные снегом. Новых здесь не было. Что не могло не радовать. Глупые, но исполнительные орки, никогда ничего не объясняли и не говорили о том, что надо молчать. Они были уверены, что кентавр еще глупее их и не понимает, что это не мусорные отходы тайной химической лаборатории, а трупы.
Арсений молчал. Потом повернулся, выискивая едва заметные следы, и направился по ним дальше. Внутри было тяжело. Если бы он не был один из них! Если бы… но с другой стороны, кто знает, кто это?
Гейгеля ненавидели все. Неважно, какого ты рода и пола, неважно, беден или богат – его все знали и ненавидели. И не смотря на это, за все время, когда Гейгель занимал свой пост, в государстве не произошло ни единого заговора против людей, эльфов, вампиров или любой другой расы. Казалось, что Гейгель тотальной ненавистью к себе объединяет всех. Были пресечены перевороты, как политического, так и магического плана. Сложно было оценить, насколько он опасен. И сколько еще таких неизвестных холмиков по всей стране.
- Тебя что-то тревожит? – эльф встревожился поведением кентавра и сильнее прижался к нему.
Где-то там, в глубине души он боялся за своего бестолкового сводного братца. Но это беспокойство было так далеко, а существо, которое он обнимал сейчас, было таким теплым, спокойным и серьезным. Кентавр объединял в себе все черты характера, которые ценил Марфей. И еще он был красивым и сексуально притягательным.
- Вы знакомы с Гейгелем? – Не выдержал кентавр.
- К сожалению, - моментально изменившись в голосе, немного отстранившись от торса извозчика, сквозь зубы прошипел Марфей. – Он мой начальник и я его готов убить.
- И вам не страшно это говорить? – сердце кентавра учащенно забилось.
- Страшно? Отчего? Он это прекрасно знает, скот паршивый, низкородный полукровка. Знает и, сука, пользуется этим.
- Но почему вы до сих пор там работаете? – кентавр искренне удивился. Он бы ни при каких обстоятельствах так не поступил.
- Из-за брата, которого сейчас разыскиваю. Он вечно встревает в какие-то истории, а я его спасаю. И делать это гораздо проще, когда есть хорошее прикрытие в виде этой работы.
Другой раз Марфей так бы не откровенничал ни с кем, так и держал бы все внутри себя. Только с Арсением чувствовалась какая-то связь. Кентавр словно понимал, когда и что можно спросить. Он нежно сжал свободной рукой прохладную руку эльфа.
- Где сейчас ваш брат?
- Последний раз, когда его видели, это был этот лес.
Кентавр замер. У него было такое ощущение, что сердце остановилось, а мир рухнул. Те холмики.
- Когда?
- Три дня назад. Как раз в гололедицу. Не хватило у него ума поехать сюда на кентавре, так он пешком пошел. Дурак. Через лес! Вот ты только посмотри, тут же заблудиться можно через десять шагов, как войдешь! – из Марфея во всю лилось возмущение. – Ну, не придурок ли? А ты спрашиваешь?!
У кентавра отлегло от души. Новых холмиков там не было с последнего раза, а последний раз был полтора месяца назад.
Арсений продолжал аккуратно идти по едва заметной тропинке, пока они не услышали голоса, крики и вопли. Кентавр остановился. Оба начали вслушиваться. Различить слова было невозможно, но они шли из просвечивающейся вдалеке опушки. Там, за ней, уже нормальная дорога к Косогорам. Арсений это отлично помнил. А в Косогорах, скорее всего, они расстанутся. Навсегда.
«Черт! Дерьмовая судьба! Зачем ты так со мной!» - ощущение наездника ласково прижимающегося к спине, его горячее дыхание, сказанные им слова и этот, казалось бы, бытовой поступок в том проулке – все, что останется в воспоминании свободного кентавра, живущего проституцией.
- Хозяин…
- Да? Ты слышишь эти отборные маты? Меня они тоже как-то настораживают.
И снова Арсений не мог озвучить своего самого заветного сейчас желания. А сможет ли? А нужно ли?
Часть 16
Рано или поздно все хорошее кончается. Это поняли сегодня, наверное, все. Первым, до кого дошла вся эта гениальная истина, был Маркус.
Ранние лучи солнца скользили из-за не завешанных окон в комнату, наполняя ее белым чистым светом. Снег светился, переливался всеми цветами радуги, образуя абсолютно белое сияние. На ветвях надрывно чирикали воробьи, которых в Косогорах было видимо-невидимо, как почтовых так и диких. Слышны были голоса желтопузых синиц, крики ворон, собравшихся посудачить на старом орехе. Слышны мяуканья соек, посчитавшим своим долгом подразнить с самого утра сонных котов.
Лучи яркого, для конца зимы солнца, настойчиво будили Маркуса. Наконец он не выдержал и приоткрыл глаз.
И обмер.
Пушистые лапы.
Он лежал на женщине. Он — кот. Все вернулось на круги своя. Колдовство прошло. Та яркая на новые неведомые ранее ощущения, новые горизонты и планы — все кануло в небытие. Он снова был тем, кем его создала природа и помог господин бес.
Если бы коты умели рыдать от досады и разочарования, он бы сейчас рыдал, громко и долго.
Рухнуло. Вся надежда, которую он лелеял втайне. И женщина, в которую он, наверное, влюбился. Маркус не мог сказать наверняка: любовь ли это? Те ощущения, которые он испытывал рядом с Фиалкой, были настоящими, сильными и до глубины души прочувствованы. А, что делать сейчас? ЧТО? Как после этого жить? Когда она — женщина, а он — кот, не достигающий ей высотой до колена или до сладкой промежности, если встать на задние лапы.
Фиалка спала. На ее губах гуляла улыбка. Лицо светилось счастьем. А он — был готов кричать от нестерпимой боли, которая щемила сердце.
«Почему? Почему она осталась человеком, а я — нет? Почему? Как мне после этого жить? Как?!»
Маркус тихонечко поднялся и спрыгнул с кровати. Бесшумно проскользнул из дому и выскочил во двор. Как только за ним закрылась дверь, он закричал. Это был не кошачий и не человеческий вопль. Это напоминало что-то ужасное, леденящее душу.
Единственные, кто мог ему помочь сейчас — его хозяин и этот, любовничек его, сотворивший из растения женщину. У кота не было ни стеснения, ни страха войти сейчас на половину Стригосуса и молить его о заветном: стать снова человеком.
А еще убить ведьму. Убить эту суку, которая так зло пошутила над ним и скрылась в чертогах Ада с отцом хозяина. На опыте матери Стрижика кот знал, что это тоже не сладкое место. А с учетом того, что бес тот еще подарок, и знает, как страдал его сын, Маркус злобно ухмыльнулся. Для некоторых это было хуже смерти.
Осторожным шагом кот поднялся на второй этаж. За дверью стояла тишина. Маркус отворил двери и с опаской вошел внутрь. Первое что поразило — куча пепла на кухне, запах серы и гари во всем доме, и тишина.
- Етидрен батон... - вырвалось у кота.
Прежде, чем сделать еще один шаг, он помялся, испугано оглядывая так хорошо известное помещение. Потом решил, что если на кухне полный кабздец, то надо проверить спальню. В залу его давно уже не тянуло. Еще с тех пор, когда появился в доме аленький сердцеед.
- Хозяин! - протяжно провыл кот, озираясь по сторонам и толкая двери опочивальни. - Стриженька, голуб мой сизокрылый, ты де? Похоже спалил ты еще одного свого полюбовничка! Говорил я тебе, бабу заведи и жрать всегда будет приготовлено, и убрано, и постирано.