... И действительно, вызвали и выслушали -- с некоторым недоумением.
-- Странная история, -- говорит Пал Палыч. -- Если человек кормится частным ремонтом, зачем ему привлекать внимание милиции?
-- Проще на улице угнать, чем у своего же клиента, -- добавляет Томин.
-- Я понимаю, нелогично, -- нервничает Раиса. -- И все-таки Молоткову точно известно, где мой "жигуль"! Голову даю на отсечение!
-- А как вы к нему попали-то? -- осведомляется Томин.
-- У меня случилась авария. Когда я остановилась, подлетел какой-то тип, начал утешать. А я ужасно расстроилась, потому что в отпуск мы собирались... В общем, он понял, что у меня горит и всучил координаты этого подлеца автомеханика. Он, говорит, мою "Ниву" поднял буквально из руин и в рекордный срок!.. Наверно, из той же шайки. Если б я запомнила номер... -Она помолчала. -- Неужели ничем невозможно помочь?.. Конечно, и расписки я не брала и свидетелей нет... Но хоть бы припугнуть! Он же трус, и вдруг его на Петровку -- да он проговорился бы от страху! Он даже постороннего человека испугался, который толь-ко прикрикнул!
-- А что за посторонний? -- на всякий случай спрашивает Пал Палыч.
-- Какой-то автовладелец. Застал нас у Молоткова, я была с подругой. -Раиса приостанавливается и хмурится, вспоминая. -- А знаете, он вел себя странно... Совершенно ошалела с этой катавасией, все доходит задним числом! -- И спешит рассказать: -- Он услышал, из-за чего скандал, и скорей-скорей нас в машину и увез. Мы просили довезти до милиции, а он поехал куда-то на край света, обратно еле добрались!
-- Вы не слишком подозрительны? -- мягко спрашивает Пал Палыч.
-- Да нет же! Он вовсе не посторонний, я уверена, он заодно с Молотковым! Здоровенный, толстый, как бегемот, -- рессоры стонут. Лицо широкое, сплошные щеки. Какой-то нос, глазки -- для порядка, остальное -щеки, загривок и шея... Никого не напоминает? -- спрашивает она, сердясь.
-- К сожалению, нет, -- отвечает Томин.
-- Что ж, не буду отнимать дорогого времени. -- И Раиса выходит, не прощаясь.
x x x
Преданная Татьяна дожидалась подругу у ограды Петровки, тридцать восемь, и, негодуя, приняла рассказ Раисы о разговоре у следователя.
-- В общем, остается самой найти машину и украсть обратно... -- Раиса говорит пока просто так, с горькой усмешкой. -- А интересно, за угон собственной машины судят?
-- Показали бы мне гараж, где она стоит, я бы его зубами прогрызла! -ожесточенно гудит Татьяна. -- За справедливость пусть хоть вешают!
В квартире у Раисы подруги продолжают за чаем обсуждать историю с пропажей машины.
-- В жизни не было так тошно! Как будто всю истоптали и заплевали, -жалуется Раиса. -- Ограбили, унизили! Этого Мо-лоткова, кажется, убила бы... Как мне этот "жигуль" достался! Ведь до сих пор в долгах!
-- Я ли не знаю... -- мрачно отзывается Татьяна.
-- Нет, даже ты не знаешь... У меня были одни колготки! Я их стирать боялась!
Татьяна молча обнимает подругу.
-- Не могу я смириться! -- говорит Раиса ей в плечо. -- Я должна что-то сделать, а то рехнусь!.. Слушай, ты помнишь, как мордатый гаркнул на механика? Ведь совершенно по-хозяйски! Если человек первый раз, он сначала зайдет, спросит. А он сразу въехал. И сам отпер ворота.
-- Да, ты права...
-- Да! Толстяк у них главный! И недаром они притворялись! Ты же не будешь ни с того ни с сего говорить мне "гражданка" и скрывать, что мы знакомы. Между ними что-то есть, что надо скрывать.
-- Райка, ты к чему клонишь?
-- Надо их выследить, Танюша. Всю шайку! И тепленькими выложить на Петровку!
-- Да как?! С ума сошла!..
-- У меня в голове уже план! -- Раиса оживилась, загорелась. -- Возьму машину у Кольки и еще у кого-нибудь на переменку, чтобы не примелькаться.
-- Погоди... не увлекайся, -- предостерегает Татьяна, сама уже увлеченная. -- У милиции все же свои каналы, способы, а что ты...
-- Татьяна, разъяренная женщина любого опера за пояс затк-нет! Особенно, когда в отпуску и круглые сутки свободна! Ты со мной?
-- Я-то с тобой.
-- Значит, две разъяренные женщины!
x x x
А вор присматривает новый объект, через подзорную трубу заглядывая в вечерние освещенные квартиры.
Вот лежит в постели больной старик. Медсестра в белом халате наполняет из ампулы шприц. Царапов переводит трубу правее. И здесь в окуляр попадает женщина, которая перетирает столовое серебро и шеренгу вызолоченных изнутри чарочек. Перейдя в другую комнату, она достает и начинает пересыпать нафталином дорогие меха.
У вора хищно раздуваются ноздри, и он не отрывается от трубы, даже заслышав шаги за спиной. Это пожилая женщина спускает-ся по лестнице, клича кошку.
-- Чтой-то вы высматриваете? -- строго спрашивает она.
-- Мамаша! -- трагическим голосом отзывается вор. -- Там моя жена с приятелем!
Женщина сочувственно ахает. Вор сует трубу в карман, прикры-вает рукой глаза и оборачивается к женщине.
-- Мне стыдно, что я подглядывал...
-- Это ей стыдно! Беги да всыпь обоим!
Наутро, облачившись в рабочий комбинезон, Царапов очищает люк мусоропровода и подставляет под него упаковочную коробку. Затем, уже в обычном костюме, входит в подъезд и на вопрос бдительной вахтерши: к кому? -- показывает аптечную коробоч-ку.
-- Просили навестить больного из восемьдесят третьей кварти-ры и передать лекарство.
-- Пятый этаж, -- говорит вахтерша.
В квартире вор быстро сносит на кухню меха и серебро, уклады-вает в полиэтиленовые пакеты и спускает в мусоропровод.
Внизу, под люком мусоропровода коробка полна с верхом. Вор уминает содержимое и ловко по-магазинному обвязывает бечев-кой.
x x x
Знаменский закончил допрос очередного "автопогорельца" и передает ему машинописный листок.
-- Давайте отмечу пропуск, а вы прочтите для порядка это описание. Не от вашей ли машины колеса? -- Чувствуется, что этот вопрос Пал Палыч задает уже в сотый раз.
Входит Томин, обычное "привет" -- "привет". "Автопогоре-лец" читает составленное Кибрит описание шин той "Волги", которая удрала при свидании доцента с Ванечкой.
-- Нет. Я за неделю до угона всю резину сменил. -- Забрав пропуск, потерпевший прощается.
Знаменский смотрит на часы и усмехается собственному жесту.
-- Выслушиваю разные автомобильные истории, -- говорит он, -- пишу протоколы, а начиная с двенадцати все, понимаешь, поглядываю на часы.
-- Сам дергаюсь: вот, думаю, взламывает дверь, вот входит в переднюю... -- Чтобы заглушить беспокойство, Томин пускается в общие рассуждения. -Воруют сейчас в двух вариантах. Первый: "Ломись в любую дверь". Люди живут лучше, почти везде есть, что взять. Лезут в первую попавшуюся квартиру -- и находят. Второй вариант: "Уши по асфальту".
-- Да, -- кивает Пал Палыч. -- Перестал как-то народ беречься.
-- Перестал, Паша! На удивление. Сдают кому попало пло-щадь. Рассказывают, что не следует. И про себя и про соседей. Ворье на ротозействе кормится.
Звонит телефон, Знаменский берет трубку, слушает и произно-сит:
-- Кража!
... Они приезжают в дом, который посетил Царапов.
-- Никуда я не отлучалась, сидим, как пришитые! У нас дом кооператива Академии наук! -- воинственно доказывает вахтер-ша Томину. -- Спросите жильцов -- когда это было, чтобы нас тут не было! Всегда тут, всегда! И никто вещей не выносил!
-- Но какие-нибудь посторонние сегодня около двенадцати проходили?
-- Только один молодой человек. Лекарство передать в восемь-десят третью квартиру.
-- Вы видели, как он вышел?
-- Конечно, видела! С пустыми руками. Еще сделал вот так, -- и она показывает, как вор пожал руку самому себе в символичес-ком прощальном жесте.
Возвратясь с места кражи, Томин бушует:
-- Теперь он еще и фокусник! Дематериализация мехов и ценной утвари! Ну, светлые умы, куда он все подевал? И откуда все знал?
-- Даже про больного академика! -- подхватывает Пал Палыч.
-- Может, я лучше сойду с ума? Зинаида, можно видеть сквозь стены?