- Зачем????
- Ли, не тупи!!! Если мы исчезнем отсюда, стража поднимет тревогу. Мы сейчас уедем в поместье, уйдем в лес, перенесемся к драконам и погостим у них пару дней, а потом вернемся, как раз и милорд приедет. И тогда мы уже с полной уверенностью можем предъявить им готовый, работающий артефакт.
- Мар, а если что-то пойдет не так? Кто тогда и где нас будет искать?
- Ли, прекрати, ничего не случится. Я уже опробовала его, переместилась в какой-то городишко на юге страны, а потом тут же вернулась обратно. Давай, собирайся.
Если бы я тогда знала, чем закончится эта наша авантюра!
Мы поставили в известность начальника дворцовой стражи, что несколько дней нас не будет и отправились в поместье, даже не заезжая в особняк. Тетя с графом опять где-то мотались, и мы довольно быстро добрались до замка. Там Мари даже не дала мне возможности отдохнуть. Покидали вещи, сестра сообщила слугам, что мы на несколько дней уходим в лес за травами и погнала меня за ворота замка. Ей овладела какая-то лихорадочная потребность протестировать все возможности созданного артефакта, и она заразила ею меня. Только мы добрались до опушки леса, как Марион, сжав в руке небольшой камень, оплетенный серебряной проволокой, открыла знакомую мне серебристую пленку перехода. Сестричка завизжала от переполняющих ее чувств и смело шагнула в переход. Я рванула за ней, опасаясь, что вдруг что-нибудь сработает не так и я останусь в лесу, или попаду куда-нибудь не туда.
Вышли мы в какой-то странный зал, с темными многочисленными колонами из черного камня, вокруг никого не было. И только я собралась оглядеться и поинтересоваться у сестры, где это мы очутились, как что-то сильно ударило меня по голове. Внутри меня взорвался сгусток огня, и я потеряла сознание.
Очнулась я от нестерпимой вони, запах чего-то тухлого и горелого настойчиво лез в нос, раздирая ноздри. От него прояснялось сознание и накатывала тошнота. Попыталась повернуться и с ужасом обнаружила, что не могу пошевелить даже головой, не говоря уже о руках или ногах. Под обнаженным телом чувствовался шершавый ледяной камень. Попыталась открыть глаза - не получилось. Веки были словно чугунные и не поднимались. Прислушалась, рядом кто-то чем-то шуршал, кряхтел, сестру не чувствовала. Напряглась и крикнула про себя:
'Мари!!! Марион!!!'. - Тишина, мертвая тишина и даже ощущение ее присутствия не чувствуется. Попробовала запустить диагностику своего тела и тут меня поразило еще одно открытие - магия во мне была, но словно запертая. Я не могла дотянуться до источника, он был во мне, но словно его и не было.
Рядом раздались чьи-то уверенные шаги и громкий скрипучий голос осведомился у кого-то:
- Так, так, так...Значит, птички все-таки попались? Очень хорошо. Сейчас мы попробуем их. Хе-хе-хе. - этот дребезжащий, какой-то сумасшедший смех окончательно вогнал меня в панику. Мы попали куда-то в очень нехорошее место, я кожей чувствовала присутствие чего-то ужасного и отвратительного.
Резкая боль в руке, теплая кровь, которая потекла по ней, отрезвила меня - кажется, я поняла, куда мы попали. Кому в нашем мире нужна кровь? Увы, только демонам. И мы у одного из них.
- Лакс, дай-ка мне ее крови, вот так, да..Ишь ты, какая сладенькая. И кто у нас тут? Ооо!!! Да мне попалась та, которая согласно пророчеству, поможет выиграть войну...Полукровочкааааа...Хе-хе-хе... Угодила ящерица, угодила, надо бы его наградить да, Лакс? - и снова раздался полубезумный мерзкий смешок, от которого меня передернуло.
- А дай-ка ты мне и вторую попробовать, а это у нас кто такая птичка?
Где-то неподалеку раздалось шарканье чьих-то ног и в воздухе разнесся запах свежей крови.
- Ага, ведьма. Сильная. Хорошоооооо...будет из кого силу качать. Ну что, дадим птичкам посмотреть, где это они теперь будут жить...хе-хе-хе, не долго, правда...
Надо мной пронесся легкий ветерок, и я почувствовала, что могу открыть глаза. Они слезились, видно было плохо, словно через грязное стекло, но я упорно пыталась разглядеть, где сестра, что с ней, и кто тут нас поймал.
Марион, без сознания, лежала рядом, на какой-то большой каменной плите. Ее ноги и руки были прикованы к основанию плиты, голова зажата каким-то металлическим обручем, а с ее руки в большую круглую чашу капала кровь. Около меня стоял отвратительный согбенный, тощий как палка старикашка, с горящими глубоко посаженными красными глазами, выдвинутой вперед узкой челюстью, в черном, расписанном непонятными знаками балахоне. Сухие старческие руки с коричневой кожей и острыми ногтями держали золотой кубок, из которого он, периодически причмокивая, что-то хлебал, и тогда на его губах оставался красный след.