— Моя личная айдишка, анонимный почтовый ящик для экстренной связи, закодированное сообщение очень близкому другу, в настоящее время живущему тут, в Радонеже, и коды доступа к моему банковскому счету. Айдишка для того, чтобы ты больше не терялся, с ящиком понятно и так, а друг поможет всем, чем сможет, стоит ему написать или позвонить. Что касается счета… твой проще и отследить, и заблокировать, а любые сторонние манипуляции с моим вызовут крайне негативную реакцию наших СБ-шников. Короче говоря, возникнет нужда — пользуйся, не задумываясь.
— Матвей, тот до— … — начал, было, я, но был перебита на полуслове:
— Ты ведь помнишь, что они обещали со мной сделать после того, как сбили с ног, верно?
Я чуточку поколебался и утвердительно кивнул.
Он невидящим взглядом уставился в пол и несколько секунд пребывал где-то там, в нашем общем прошлом, в котором ухмыляющийся Кастет угрожал сделать его женщиной и слить запись этого процесса в планетарную Сеть.
А потом уставился мне в глаза и горько усмехнулся:
— Для любого аристократа потеря лица в разы хуже смерти. Ну, а такая… позор, который не смыть даже кровью обидчиков. Поэтому за несколько секунд до твоего появления я дал себе слово уйти из жизни сразу после того, как все закончится. А когда определился со способом, между мною и теми уродами вдруг возник ты. Знаешь, саму драку я практически не помню. Зато помню ощущения: парень чуть помладше меня внезапно влип в самого здорового взрослого и тут же исчез. Потом возник вплотную к следующему противнику и снова пропал. А к моменту, когда первый истошно завыл и начал складываться пополам, оказался за спиной третьего. Кроме этих фрагментов, в памяти остался стыд, который жег меня всю дорогу домой: я, дворянин невесть в каком поколении, до того дня считавший вас, мещан, людьми второго сорта, в принципе не способными на Поступок, заранее смирился с будущим поражением, а ты, самый обычный мальчишка с рабочей окраины, не только встал на мою защиту, но и превратил четверку парней намного старше себя в груду изломанных тел! И я заставил себя измениться…
— Результат виден невооруженным глазом! — решив прервать славословия, пошутил я. — Щечки с пузиком канули в Лету, в спальне появилась макивара, а Слово обрело вес даже для старших родичей.
— Так и есть! — на полном серьезе подтвердил он. — И все это — благодаря тебе. Вопросы?
В любой другой день я бы обязательно попытался выяснить, как он жил все эти годы, но боевой режим и боль, в которой корчилась часть души, помнившая о смерти мамы и дяди Калле, напрочь убивали любопытство. И Матвей это почувствовал. Поэтому попытался отвлечь от горьких мыслей описанием своего прошлого:
— Кстати, первые полгода после нашей судьбоносной встречи я каждый божий день ждал твоего звонка или визита. Покидая комнату, обязательно открывал окно настежь и клал на кровать записку, в которой указывал примерное время возвращения; чуть ли не каждые десять минут проверял, не было ли звонка или сообщения; напрочь отказывался куда-то ехать в праздники или выходные. Уперся и в конце декабря, узнав, что дед планирует вывезти всю семью на горнолыжный курорт. И настолько достал его своим упрямством, что вынудил психануть. А когда узнал, что он взял с тебя слово не объявляться без особо важных причин, впал в депрессию…
Да уж, общение с его дедом тет-а-тет напрочь отбило всякое желание когда-либо пересекаться с аристократами — выпытав из меня более-менее подробное описание драки, он захотел узнать, как я собираюсь использовать знакомство с его внуком. При этом верить в то, что таких планов не было, нет и не будет, не получалось от слова «совсем». Поэтому добивался правды то мытьем, то катаньем. Не гнушаясь завуалированных угроз, крайне грязных намеков и попыток подкупить.
Описывать ту беседу у меня не было никакого желания, так что я вежливо выслушал описание «депрессии», отрешенно отметил, что она нисколько не мешала Матвею регулярно ходить на тренировки сотрудников СБ рода, и даже улыбнулся, узнав, что после тех зимних каникул он несколько раз в год заставлял родичей возить его по «местам боевой славы», но так ни разу меня и не нашел. Само собой, не забывал отслеживать и положение флаера. Поэтому, увидев, что кортеж пересек границу Радонежа, прервал ностальгический рассказ и сообщил, что мне надо в центр. А минуты через три озвучил и точный адрес.
В этот момент до Власьева-младшего внезапно дошло, что мы вот-вот расстанемся, и он снова посерьезнел:
— Чтобы не дергать тебя перед высадкой, скажу все, что считаю должным, прямо сейчас. Итак, если что-то пойдет не по плану, добираешься до «Северного Сияния» своим ходом или набираешь меня. Не получится связаться со мной — списываешься или созваниваешься с Мишей Базаниным и подробно описываешь возникшую проблему. При необходимости пользуешься моим счетом. А еще при любой возможности сообщаешь мне о текущем состоянии дел и, конечно же, не теряешься. Договорились?