Следующие четверть часа я убил на переодевание. Первым делом натянул морф-комбез, перепробовал семь вариантов навязываемой им осанки и пластики движений, выбрал ту, которая вызывала наименьший дискомфорт, и сохранил сделанный выбор. Затем облачился в идеально сидящий костюм, обулся, нацепил аксессуары, превращавшие меня в классического «белого воротничка» далеко не самого дешевого пошиба. А на последнем этапе распаковал и открыл стильный портфель из довольно дорогого подобия натуральной кожи, сложил в него все, что могло пригодиться в ближайшие сутки-двое, и, поддавшись требованиям паранойи, распихал кое-какую мелочевку по внутренним карманам.
Не хамил и дальше: заказал и «привязал» к «левому» комму банковский счет на смешные девять тысяч шестьсот пятьдесят два рубля — ибо для получения сумм выше десяти требовалось засветить служебный идентификатор, которого у меня не было — выбрал один из самых дешевых флаеров, имевшихся в отдельном боксе гаража, и, оглядев себя в зеркальной двери, протараторил еще одну нужную скороговорку. Благодаря чему смог выйти из КГТ, вернуться в лифт и подняться в гараж. Там забрался в «Мелодию» позапрошлого модельного года, опустился на потертое сидение, дотронулся до сенсора в подлокотнике и озвучил нужный адрес…
…На крышу офиса частного охранного предприятия «Легионер» сел в два тридцать ночи, выбрался из салона, вальяжно прогулялся до башенки лифтового холла, вошел внутрь, поймал взгляд дежурного и попробовал в реальности еще один виртуальный алгоритм. То есть, представился «левым» именем и отчеством, обретенными в комплекте с коммом и банковским счетом, заявил, что хотел бы заключить разовый «белый» контракт на доставку в пределах Радонежа, но пятой категории сложности, «честно» ответил на все четыре «обязательных» вопроса и был препровожден в уютную переговорную. Да, там пришлось поскучать чуть менее пятнадцати минут, но принимать или не принимать заказы этой категории сложности имели право только командир смены и руководство ЧВК — то есть, представители рода Кононовых, владевшего этой компанией — а первый, вроде как, находился на обходе. Но это было более чем нормально, поэтому я не роптал — сделал комплимент чуть заспанной, но все равно чертовски симпатичной девушке в строгом костюме,
выпил чашечку великолепного чая и умял одно-единственное миндальное печенье. Хотя проснувшийся голод и требовал закинуть в топку все, что было на столе. А потом на пороге помещения нарисовался мужичок лет, эдак, сорока с выправкой отставного вояки, представился, пожал мне руку, прошел к креслу в торце стола для переговоров, сел, врубил «глушилку» и повел рукой, предлагая начинать.
Я понимал, что вступаю на очень тонкий лед, но сходу взял быка за рога. Ибо абсолютно все альтернативы этому варианту развития событий не радовали от слова «вообще»:
— Мне нужна доставка. С площади Академика Искрицкого до перекрестка улиц Сергия Радонежского и Тимирязева. Подбор — сегодня в первой половине дня по моему запросу, высадка — по возможности. Вероятность противодействия стремится к ста процентам. Вероятность конфликта с сотрудниками полиции, работающими на криминал — порядка восьмидесяти пяти. Оплата — семь тысяч рублей.
Как и следовало ожидать, делать скоропалительный вывод и посылать меня лесом Кононов не стал — вбил в рабочий терминал оба адреса, оценил расстояние между ними, соотнес с озвученной суммой, еще раз оглядел меня с головы до середины груди, задержал взгляд на коммуникаторе и едва заметно выгнул левую бровь:
— Доставка на двадцать четыре с половиной километра в условиях плотной городской застройки и с гарантированными боестолкновениями стоит как бы не на два порядка больше. И вы не могли этого не знать. Тем не менее, предложили эту сумму и, судя по всему, уверены в том, что ваш контракт нас заинтересует. Что осталось за кадром?
— Самое интересное… — бесстрастно сообщил я и добавил: — Открою карты после подписания акта о неразглашении полученной информации… в течение одних-единственных суток.
С нюхом у моего собеседника оказалось все в порядке, поэтому уже секунд через пятьдесят он протянул мне мобильный терминал с текстом соглашения, дал время внести правки, прогнал итоговый файл через какую-то аналитическую программу, счел более чем нормальным и подписал.
Я тоже поставил автограф под документом, скачал, отправил в «облако» и загрузил отставного вояку по полной программе:
— Как я уже сказал дежурному по вашей ЧВК, этот контракт — «белый», то есть, абсолютно законный. А теперь обещанное «самое интересное»: я — Тор Ульфович Йенсен, выпускник девятой общеобразовательной школы Елового Бора и сын Натальи Алексеевны Балакиревой, несколько часов тому назад убитой в собственной квартире представителями группировки «Анархия». Той самой, к которой у вашего рода давние счеты. Фрагмент видеофайла, который я сейчас пришлю, не корректировался, соответственно, может стать неопровержимым доказательством правомочности вашей помощи мне и… развяжет руки. Во всех смыслах этого выражения…