Феникс, конечно же, пошел мне навстречу и в стиле второго отца поручил провести все расчеты самостоятельно! Я хмуро покосился на тактический экран, демонстрирующий красный карлик с массой порядка тридцати двух сотых массы Старой Земли и светимостью в двадцать две тысячные от светимости Солнца… через «призму» единственного поля астероидов, возле которого мы и болтались, не сразу, но допер, что картинка не настоящая,
и заставил себя сосредоточиться на анализе распределения масс. Чтобы, оттолкнувшись от полученных цифр, определить области интерференции полей Канта-Андерсона в части системы, из которой, теоретически, можно было прыгнуть в сторону Белогорья.
Как и следовало ожидать, возня с цифрами выключила меня из реальности, а первый промежуточный результат, совпавший с аналогичным результатом ИИ, чуть-чуть поднял самооценку и мотивировал перестать валять дурака. Вот я и занялся делом — проглядел характеристики двух зон перехода первой категории и четырех — второй, наложил расчетные векторы прыжка на трехмерную карту этой части галактики, оценил кратчайшие расстояния между ними и столичной системой Империи, немного поколебался и выбрал вариант со сходом со струны еще в одной мертвой системе, но расположенной всего в семи с небольшим часах гипера от Белогорья.
Феникс попробовал, было, повредничать и «изумленно» поинтересовался, с чего это вдруг я ткнул программным курсором именно в этот вектор, а не в чуть более «близкий», но сбить с толку не сумел:
— С «моего» мы попадем в Белогорье через «троечку»; таких ЗП-шек там без малого семь десятков, а ресурсы мятежников отнюдь не безграничны…
Он согласился. Поэтому следующие четыре часа восемнадцать минут мы носились по «избранному» объему, составляя точную карту распределения пиков полей Канта-Андерсона. А после того, как получили итоговую картинку, почти одновременно нарисовали оптимальный маршрут разгона. Хотя нет, не так: ИИ, конечно же, рассчитал его первым. Но подсвечивал свой вариант, следуя за моим программным курсором. В общем, я погордился собой еще немного, абсолютно самостоятельно довел «Морок» до стартовой позиции, уведомил «пассажиров» о начале разгона и дал полную тягу на движки.
Кстати, в этот раз Феникса не выключал, так как эта зона перехода, по всем признакам, относилась к крепким «единичкам», а значит, серьезных наводок от флуктуаций Ершова, способных «убить» ИИ, можно было не бояться. Так оно, собственно, и оказалось — за три минуты и семнадцать секунд, потребовавшихся для полноценного выхода на струну, я скорректировал мощность гиперпривода всего дважды. Причем скорее из любви к искусству, чем по необходимости. И… искренне обрадовался, услышав похвалу искина:
— Сразу видно, что тебя учил Аллигатор: почерк ухода в гипер — один и тот же. И это внушает нешуточный оптимизм. Что особенно приятно — не только мне: навигатор «Сварога», оценивавший скорость «сглаживания» наводок, вышел из соответствующей программы тактического комплекса и сказал нервничавшему врачу, что беспокоиться не о чем. Ибо «и этот ССО-шник летает, как дышит…»
— До такого уровня владения «Мороком» мне еще расти и расти… — буркнул я, с наслаждением потянулся и уставился на голограмму, появившуюся у дальней стены.
— Посмотри внимательно… — попросил ИИ и врубил воспроизведение.
Первые полминуты я не понимал, что, собственно, происходит на картинке с потолочной камеры трюма, а потом как-то разом прозрел. И задал Фениксу напрашивавшийся вопрос:
— Ты хочешь сказать, что дворянчик изображает наличие тяжелых травм, а Муравьева его покрывает?
— Перед последним словом не мешало бы добавить слово «вынужденно»! — сварливо сообщил искин и доказал это утверждение, продемонстрировав, в каком настроении врач пребывает после каждой «перевязки».
— А какой у него диагноз? — полюбопытствовал я, выслушал ответ и криво усмехнулся: — С переломами семи ребер, сочетанной травмой селезенки и легкой контузией так, как этот уродец, не походишь.
— Если не герой по духу… — съязвил Феникс.
— Угу… — хмуро поддакнул я, поймал за хвост еще более неприятную мысль и разозлился по-настоящему: — Так, стоп: получается, что он свалил со «Сварога» вместо кого-то из раненых⁈
— Верно. И это при том, что медики, вроде как, отправили с нами всего двух коллег — самого опытного и самого молодого — а легкораненые отказывались покинуть линкор и рвались на боевые посты.
— Что ж, тогда… сделай мне, пожалуйста, нарезку из телодвижений этого урода. По возможности, с неправильными реакциями на случайные столкновения с другими «пассажирами», слишком бодрые повороты и наклоны. Потом добавь в закадровый текст диагноз и вызови ко мне каплея Федорова…