Да, я «видел» далеко не все. Из-за того, что в какой-то момент увел борт во внутрисистемный прыжок и «выпал» из реальности. Зато после схода со струны в семи световых минутах от Белогорья-два увидел самый настоящий «звездопад» — плазменные «шары» вокруг сотен мелких кораблей, врывающихся в атмосферу, выхлопы маршевых движков военных и отблески светила на корпусах десятков транспортников, поднимающих дополнительный боекомплект к орбитальным крепостям.
Не успел порадоваться оперативности флотских, как искин, мониторивший все доступные каналы связи, сбил меня с мысли гневным восклицанием:
— Все, началось: флоты амеров вторгаются в систему как минимум через девять зон перехода!
— С-суки… — процедил я и как-то резко передумал подлетать к планете. Ибо допер, что сеть высокочувствительных масс-детекторов на высоких орбитах сто процентов переведена в параноидальный режим работы, и решил, что ломиться сквозь нее под «шапкой» чревато не самыми приятными последствиями.
Пришлось использовать план «Б». То есть, открывать «Контакт», забивать в соответствующее поле личный контакт старшего брата адмирала Колесникова, наговаривать сообщение, приаттачивать рекомендательное письмо и видеозапись последнего боя «Сварога», активировать флаг «Исключительная важность» и отправлять.
Следующие двенадцать минут я наблюдал за суетой вокруг Белогорья, тихо дурел от паники, начавшейся в большинстве гражданских каналов, и злился от неразберихи в одном из военных. А потом Феникс доложил о запросе на прямое подключение по спецпротоколу МС-связи от начальника особого отдела Первого Ударного флота ИР, и я, коротко кивнув, прикипел взглядом к развернувшейся голограмме.
— Контр-адмирал Колесников. Ростислав Ильич… — в стиле младшего брата представился особист, усиленно пытавшийся задавить отчаяние и жажду мести, оглядел мою аватарку и заставил себя перейди к делу: — Соваться на Белогорье вам не вариант — если я правильно понял объяснения Ярослава, то вы не сможете подтвердить право управления «Мороком» ССО, и вас, вероятнее всего, собьют. Тем же самым закончится и попытка подойти к орбитальным крепостям. Поэтому через сорок минут вот в эту точку подойдет госпитальное судно проекта «Ведун», впустит ваш «Морок» на летную палубу и примет раненых. А штатный особист борта — лейтенант Светлов — заберет военнопленного. Далее, рекомендательное письмо брата — однозначно не подделка. Но вызвало слишком много вопросов, требующих тщательной проверки, а мы, по сути, уже вступили в войну. Так что к ним я смогу вернуться… нескоро. И последнее: задерживать вас и отбирать корабль не стану, ибо он принадлежит другому ведомству. Но летать на нем в зоне боевых действий не позволю. Соответственно, уже отдал приказ повесить на него полевую метку и начать отслеживать перемещения. На этом, пожалуй, все. А у вас?
Последнее утверждение монолога было логичным, но могло слишком уж серьезно осложнить жизнь, поэтому я скрипнул зубами и криво усмехнулся:
— А у меня — нет. Примите, пожалуйста, еще две видеозаписи и ознакомьтесь с ними в приватном режиме.
Принял. Ознакомился. Потемнел взглядом, секунды три-четыре обдумывал новую проблему, а затем испытующе уставился на меня:
— Судя по тому, что вы перекладываете бремя принятия решения по этому вопросу на мои плечи…
— Вы угадали… — буркнул я, устав от витиеватости вступления. — Я знаю, что Его Императорское Высочество пропал без вести, и продолжаю считать, что трусость лейтенанта Меншикова позволит всяким уродам «аргументированно» поливать грязью личный состав эскадры вашего брата. Да, вопрос можно решить радикально — выбросив Алексея Андреевича за борт и забыв о его существовании — но это могут вменить в вину мне. Ибо это нарушение Закона — в отличие от всех остальных — нельзя объяснить государственной необходимостью.
Особист согласно кивнул и распорядился передать дворянчика все тому же лейтенанту Светлову. Потом скосил взгляд в сторону, счел, что может потратить на общение со мной еще какое-то время, и дал волю чувствам. Вернее, какой-то их части:
— Тор Ульфович, как я уже говорил, сомнений в том, что рекомендательное письмо наговорил Ярослав, у меня нет. Но профдеформация… и надежда на то, что он еще жив, не позволяют принять на веру ни большую часть того, что он наговорил, ни запись последнего боя «Сварога». Тем не менее, я от всей души благодарю вас за целеуказания, позволившие эскадре моего брата сжечь две амеровские в абсолютно безвыходной ситуации, и даю слово, что воздам вам добром за добро сразу после того, как получу убедительные подтверждения истинности всего того, в чем жажду обмануться. На этом пока все — меня зовет Долг…