Как и следовало ожидать, настроение основательно испортилось. И, в то же самое время, окрепло желание вернуться в Смоленск, согласовать задачи с Зеро и его командой, отправиться к «шоколадкам» и заставить выйти из войны еще какой-нибудь племенной союз.
В общем, сигнал десятисекундной готовности прилетел в мой ТК на пике раздражения. Поэтому на треск проламывающейся входной двери и «внезапное» появление из прихожей двух вояк в легкой штурмовой броне без знаков различия и со штурмовыми комплексами наперевес я среагировал несколько неадекватно — изобразил испуг, подпустил первого дуролома, ощущавшего себя всесильным, практически вплотную, привычно убрал голову из-под удара стволом «Вепря», левой рукой зафиксировал ладонь, сжимавшую цевье, вцепился правой в верх нагрудника, уперся левой ногой в пол, а правой — в низ живота атакующего и, упав назад вместе с креслом, отправил тело в окно. Ну, или если не кривить душой — то через него в свободный полет с шестого этажа.
Второй дуролом, явно не ожидавший столь эффектного продолжения моего захвата, потерял дар речи и завис, глядя на улетающего напарника. Поэтому зевнул и мой перекат в сторону, и бросок пледа, лежавшего в сложенном виде на диванных подушках. Так что пришел в себя уже после того, как понял, что ничего не видит, лег от обычной подсечки, вынужденно расстался с огнестрелом и попал по полной программе. В смысле, обнаружил, что трехточечный ремень от ШК уже накинут на его шею и правильно закручен, дышать нечем, а дотянуться до меня мешает… хм… неправильная поза.
Но самое интересное началось потом, после того как в гостиную вальяжно вплыло какое-то набриолиненное тело в дорогущем костюме-тройке, по инерции сообщило, что я арестован по подозрению в совершении целой серии убийств в Радонеже, Смоленск, наткнулось взглядом на ствол «Урагана», который я изъял из набедренной кобуры «пленника», спало с лица и… решило ретироваться. Ага, так его и отпустили — стоило этому кренделю качнуться назад, как за его спиной возникла одна пара вояк группы моей подстраховки, а еще через миг из спальни вышла вторая.
К слову, эта четверка была в тяжелой штурмовой броне с логотипами ССО на нагрудных, наспинных и наплечных бронепластинах, в тактических шлемах с зеркальными линзами и с чрезвычайно серьезными штурмовыми комплексами в правильном положении, поэтому Хлыщ резко спал с лица и изобразил памятник самому себе. Вот и стоял. Все время, пока вторая пара упаковывала пленника и выглядывала в разбитое окно. А потом в номер вошел Переверзев, поймал мой взгляд и добродушно пожурил:
— Тор Ульфович, я понимаю, что эти ряженые недоумки нарушили Закон, соответственно, вы были в своем праве, но в следующий раз в аналогичной ситуации реагируйте чуть-чуть помягче, ладно? А то мне только что доложили, что допросить полицейского на подработке, выпавшего из окна, удастся не раньше, чем через неделю — он, как выяснилось, не умел летать и слишком сильно поломался.
Я пообещал «как минимум постараться», и удовлетворенный полковник перестал строить из себя душку. В смысле, развернулся к Хлыщу, уставился ему в глаза и добавил в голос закаленной стали:
— Господин Антонов, а расскажите-ка мне, пожалуйста, на каком основании вы и ваши люди вломились в номер курсанта ИАССН, нарушив четыре закона и аж восемнадцать подзаконных актов? Кстати, считаю должным предупредить, что ваш монолог будет анализироваться кластером искинов службы специальных операций СВР, а я, начальник шестого отдела Белогорского управления ССО полковник Переверзев, очень не люблю, когда продажные паскуды вроде вас пытаются облыжно обвинить в чужих преступлениях как действующих, так и будущих сотрудников нашего ведомства.
Хлыщ сломался. Что интересно, при упоминании фамилии моего куратора — смертельно побледнел, отстучал зубами барабанную дробь и признался, что выполнял «настоятельную просьбу» Виталия Васильевича Скобелева.
— Неплохое начало… — хищно оскалился полковник и окончательно добил Антонова своей «настоятельной просьбой»: — Но я хочу услышать полноценное признание. И получить видеозаписи абсолютно всех ваших разговоров с главой рода Скобелевых. Дабы выяснить, чем он вас шантажировал, и докопаться до всех случаев превышения служебных полномочий. Кстати, не советую вносить хоть какие-нибудь коррективы в архив записей вашего служебного имплантата: я уже получил санкцию главного военного прокурора на его удаление и анализ информации по протоколу А-один, а он, как вы наверняка знаете, автоматически восстанавливает абсолютно все «утраченные» данные…