— Расследовать… исчезновение чародейки Эйры? — похолодел Шорму.
— Тебе лучше знать, — медленно проговорила гоблиница и уставилась на него с подозрением.
— Да-да, конечно, — спохватился магистр. — Просто уточняю. А если ваш клан ни при чём… Может ли быть такое, что те, что в соседней деревне…
— Выцктры? Которые вышвырнули тебя на съедение чоохитисам? — расхохоталась старуха. Тяжёлые золотые серьги в её ушах зазвенели в такт трясущимся мочкам.
— Так вы в курсе, — изобразил смущение Шорму. — Боюсь, это было недоразумение…
— Ясен хрен, недоразумение. Только парень с недоразумением вместо мозгов может послать главу клана ко всем демонам, — она хитро прищурилась. — В моём клане ты, надеюсь, ничего такого выкидывать не собираешься?
— Нет-нет, — поспешно заверил маг. — Уверяю вас, вы производите куда более благоприятное впечатление, госпожа. Очевидно, что вы куда благороднее и мудрее того главы… Так как вы считаете, могли бы они быть причастны к исчезновению чародейки?
Гоблиница снова откинулась в кресле, затягиваясь и насмешливо глядя на мага.
— Подхалим, пх-х-х, — заключила она, выпустив целую вереницу дымных колец прямо ему в лицо. В спрятанных глубоко среди морщин тёмных глазах, однако, явно читалось удовольствие. — Нет, не считаю. Что вероятнее — балбеска попёрлась в Грокштовы пещеры. Идиоты-чародеи вечно суют нос, куда не следует. А с тем, что водится в пещерах, иметь дело не следует точно.
— Благодарю, — от чистого сердца произнёс Шорму с поклоном и развернулся к выходу.
Пожалуй, если он сумеет доказать, что злополучная Эйра погибла не от его рук, будет шанс на реабилитацию в магистрате.
Он уже начал прикидывать, кому и как заплатить, чтобы его восстановили в правах; даже успел представить себе лица товарищей, заказавших его смерть, когда он войдёт в зал совещаний в прежнем облике (иллюзия внешности — не проблема). Но тут гоблиница снова окликнула его.
— Не вздумай лезть к девке, сопляк.
— Что? — Шорму вынырнул из своих мыслей и обернулся в дверях. — Какой девке?
— К Ри. К той, что тебя притащила сюда. Лучше, если сразу зарубишь себе на носу: уже у троих ваших я отчикала те штуки, что тянули их обижать её. Не стань четвёртым, пх-х-х.
— Больно надо, — фыркнул Шорму, вспоминая долговязую, немую и явно придурковатую девчонку. И тут же поправился: — То есть, да, я понял, госпожа. Обещаю не лезть.
IV
В клане госпожи Дооцр было много людей. Больше, чем показалось Шорму на первый взгляд. Гоблины — поразительно талантливые и хваткие существа во всём, что касается механики, ремёсел и торговли, но полные бездари в добыче пропитания, будь то земледелие, скотоводство, охота или простейшее собирательство. Именно поэтому гоблинские кланы раньше держали людей-рабов. Позже, когда стали регулярно получать за такое по ушам, принялись нанимать себе работников за плату. И люди всё равно шли к ним. Кто-то за деньгами, кто-то за безопасностью, кто-то от безысходности.
Зачем же пришла она?
Шорму без особого интереса мешал ложкой свою похлёбку, поглядывая на ссутулившуюся в уголке Ри. Ему не показалось, с девчонкой действительно было что-то не так. Она то застывала, не донеся до рта ложку, то резко вздрагивала и принималась озираться по сторонам, то начинала махать рукой, словно жестикулируя. Очень странно, если вдуматься, что ей доверяли управлять трайком.
— Кто она такая? — поинтересовался он у соседей по столу, троицы наёмников из Лорифии. В клане Дооцр людей кормили в отдельном помещении — гоблины подобной компанией брезговали.
— Тоже новенькая, — откликнулся один. — Пару десятков дней назад старуха её привезла к нам. Очень над ней трясётся.
— Я тебя умоляю, только не подходи к ней! — с болью в голосе зашептал второй. — Даже не смотри в её сторону! Последствия того не стоят…
Шорму едва сдержал хохот, осознав, что перед ним один из тех самых бедолаг, которым гоблиница «отчикала».
— Говорят, она по ночам ходит в комнату к старухе, — задумчиво протянул третий. — Если так, то я, наверное, понимаю…
— Фу, — скривился первый. — Да нет, быть не может. Выдумывают…
Шорму же вспомнил полку в кабинете Дооцр, сплошь уставленную изображающими обнажённых человеческих женщин статуэтками разных форм и размеров, и ничуть не удивился. Лишь вяло, где-то в глубине души посочувствовал девчонке.
Весь этот день он провёл на ногах, изображая бурную деятельность, хотя на самом деле почти всё время был занят деятельностью мыслительной. Он вспоминал всё, что знал и слышал о пресловутой Эйре: её любовь к огненно-воздушной магии, её острый язычок и любопытство, смелые высказывания и исследования. И чем больше вспоминал, тем сильнее жалел, что не успел познакомиться лично, пока та была жива. К тому же, её описывали как фигуристую рыжеволосую красотку с аппетитом к бурным любовным похождениям…