Я полностью доверяла ему. Я хотела его полностью.
В моей комнате, Эли остановился и прижал меня ближе к себе; мы просто слились вместе. Я забыла отключить док-станцию iPod в магазине, так что музыка снизу поднялась и дрейфовала через вентиляцию, а темнота теперь закрепила свой покров. Только тени, и полутёмные проекции играли против наших возможностей, скрывая все подробности, предоставляя всё остальное другим органам чувств: прикосновению, пристрастию, чутью.
Я потерялась в Эли; для меня он не был бессмертным; он не был вампиром. Он был необходим.
— Эли, — сказала я, не подозревая, произнесла ли я его имя вслух.
Я расслабилась возле него, пока его руки исследовали меня; с томящей медлительностью он распустил шнуровку на бюсте моего платья, мои груди вывалились наружу и ладони Эли накрыли их.
Моё тело становилось тёплым, затем горячим, а его руки прокладывали путь вниз по сторонам моих бедер, где он тянул моё платье всё выше, лаская мои бёдра и потянув меня за задницу к его возбудившемуся достоинству.
Он застонал возле моего уха; я чуть не кончила от этого звука.
Когда его рука направилась к моей внутренней части бедра и даже немножко дальше, я приподняла свои бёдра; его пальцы сперва скользнули к маленькому шёлковому треугольничку, затем медленно с лёгкостью в мою влажность.
Моя голова упала на его грудь, и моё тело начало обуревать, но он сдвинул свою руку и остановил оргазм. Я практически прикоснулась к себе, я была так неистово желанна и необходима. Он утихомирил мои руки, крепко сжав их.
— Не надо, — сказал он мне на ухо. — Нет пока, — я заставила себя остановить трепет и это практически не сработало.
Но Эли поднял меня одним быстрым рывком и положил меня поперёк кровати. Он схватил три подушки и уложил их позади меня, задрал моё платье вверх над бёдрами и медленно стянул мои трусики.
Каждое нервное окончание в моём теле гудело от удовольствия; его сильные руки скользнули вверх по моим бедрам и развели их, а когда его голова склонилась, и он вкусил меня своим языком, я взорвалась, искры полетели из моих глаз, я провела руками по его волосам и придержалась. Его пальцы схватили мои бёдра и глубоко вкусили, а моё тело охватил экстаз.
Прежде чем мой оргазм завершился, он отстранился, и мне не надо было намекать. Я до смерти хотела иметь его внутри себя, и я последовала за ним, поднимаясь с кровати. В этот раз моя нужда была слишком сильной чтобы сдерживаться - он сделал это; он вызвал это. Я не могла избежать этого.
Мы поменялись местами.
Я толкнула его обратно на кровать; я стянула своё платье и сапоги и встала на колени между его ног, в то время как я ловко расстегивала каждую пуговицу на его ширинке. Я чувствовала себя первобытной, дикой и ничто и никто не мог удовлетворить меня, за исключением Эли.
С жестокостью, которая удивила даже его, я стянула его джинсы, только для того, чтобы обнажить его внизу. Затем я посмотрела на него и его глаза ничего не отражали, кроме стеклянных чёрных орбит в темноте.
Я задержала свой взгляд на нём, в то время как моя рука скользнула по его твёрдости, каменная и твердыня и гладкость одновременно; я погрузила его в свой рот; он дёрнулся, застонал, и это снова сделало меня влажной. Я не могла взять больше.
Я откинулась назад, стянула одежду сначала с одного бедра, потом с другого; я оседлала его и поглотила его полностью. Ощущение, от того что Эли наполняет меня, перехватило дыхание и я ахнула, а затем он схватил меня, перевернул на спину и последовал за мной.
Он посмотрел на меня, сплёл свои пальцы с моими и поднял мои руки над моей головой.
— Ты мне доверяешь? — спросил он, его голос был хриплым и скрипучим.
— Да, — ответила я охрипшим шёпотом. — Доверяю.
Самым чувственным движением, которым я когда-либо испытывала в своей жизни, Эли обернул свои руки вокруг моей спину и держал меня, когда начал двигаться.
Каждый дюйм наших тел слился воедино, он двигался быстрее, мы двигались вместе и оргазм, который я отрицала дважды, взорвался в совершенстве, и моё тело дёрнулось в неконтролируемых спазмах, когда я в отчаянии схватилась за Эли. Его тело двигалось вместе с моим, и я чувствовала его содрогания как свои собственные.
Он замедлился; он остановился; он не отодвинулся от меня, его руки тесно сцепились вокруг моего тела. Он лежал очень тихо. Слишком тихо. О, черт.