Джон Чарльз, шеф городской полиции, заявил: «Мы все глубоко шокированы этим неслыханным преступлением и полны решимости привлечь опасных убийц к ответственности. На месте преступления работают группы экспертов, но мы обращаемся к свидетелям, которые, возможно, находились в этом районе между полуночью и двумя часами ночи 31 июля: пожалуйста, не молчите!»
Мисс Руби Джонс, обнаружившая место преступления, не смогла ничего прокомментировать и была доставлена в состоянии шока в больницу Челси и Вестминстера.
Была найдена также пара туфель на высоких каблуках, и сейчас они рассматриваются в качестве улики. Из достоверных источников нам стало известно, что они могут принадлежать молодой девушке, которая стала свидетелем преступления. Есть опасения, что убийца или убийцы забрали ее с собой, хотя подтверждения этой информации пока нет.
Это кровавое убийство сравнивают с печально известным преступлением «Кровопийца из Кента», когда три молодые девушки были найдены мертвыми в Танбридж-Уэллс два с половиной года назад. У всех троих были сломаны шеи и высосана вся кровь.
Полиция разыскивает свидетелей.
Я подняла угол страницы, чтобы посмотреть фотографии, но Деклан накрыл газету рукой так крепко, что если бы я попыталась ее поднять, то газета порвалась бы. Я убрала руку, и он сложил газету спортивными новостями наверх. Я почувствовала соль на губах и поняла, что плачу.
Это было ужасно. Но я плакала, потому что именно Руби обнаружила эту сцену. Она не была такой сильной, как я.
Повернувшись к Каспару, стоявшему за моей спиной со стаканом крови в руках, я спросила:
– Зачем вы это сделали?
Он нахмурился, и в уголках его глаз появились морщинки, когда он прищурился, рассматривая меня.
– Ты не поймешь, – пробормотал он, еле шевеля губами.
– Неужели?
– Нет. – Каспар хотел что-то добавить, но передумал и закрыл рот. В комнате стало тихо, слышалось только мое тяжелое прерывистое дыхание.
– У тех мужчин были семьи!
– У нас тоже.
– Ты больной! – громко крикнула я, вцепившись обеими руками в воротник его рубашки. Я била его, выплескивая все свои эмоции и стараясь причинить ему боль. К моему удивлению, он отступил назад. Причем не оступился; я не толкала его. Каспар просто позволил мне толкнуть его. – Больной, – повторила я.
Я выбежала мимо него из комнаты, слезы лились ручьем. Мысли о мужчинах, лежащих в луже собственной крови, вертелись в моей голове, вызывая приступ тошноты. В ванной меня вырвало.
Каспар
– Остроумно, – пробормотал Феликс, а затем переключился на чтение моих мыслей; ему не давала покоя одна мысль.
– Может, проще убить ее?
– Нет.
Я позволил этой мысли заполнить мою голову, прежде чем выстроить барьеры вокруг других, чтобы никто не мог прочитать их. Мне нужно было поразмышлять в одиночестве.
Что-то во взгляде Виолетты беспокоило меня, поэтому я отступил, когда она толкнула меня. Это было знакомое ощущение, но я не мог вспомнить откуда.
– Феликс имеет в виду, что для нее же лучше не иметь с нами дела, – уточнил Деклан. Я почувствовал, что он пытается сломать мои ментальные барьеры, и уменьшил защиту.
– Ты забрал ее с собой только из-за эгоизма, Каспар, хотя королю сказал иначе.
– А если и так, то что?
– Твой эгоизм навлечет на королевство беду.
Деклан снова развернул газету, на этот раз на статье об увеличении расходов на оборону. Заблокировав свои мысли для всех, кроме меня, он показал на заголовок: «Майкл Ли занимает жесткую позицию в вопросе обороны».
– Он захочет, чтобы мы вернули его дочь. С тех пор как они победили на выборах, он ищет повод, чтобы избавиться от нас. И это именно то оружие, которое ему понадобится. Майкл Ли не остановится ни перед чем. Он слишком напуган.
Я допил оставшуюся кровь, наслаждаясь ее теплом, вместе с ним пришла и бодрость. Раздражение Деклана явственно ощущалось, но он больше не сказал ни слова на эту тему. Он знал, что нотаций моего отца вполне достаточно для одного дня.