— Они засыпают, — нерешительно сказала она. — И… раньше мне рассказывали, что их внутренний свет уносится в Полуночную землю, но теперь…
— Он возвращается к луне, — объяснил Каэрден терпеливым усталым голосом. — Уходит к ней поднимаясь по лучам. На твоей памяти ведь такого не случалось?
Леу покачала головой.
— Понятно. Тело нужно оставить под открытым небом, так, чтобы ночью его коснулись лунные лучи. Если этого не сделать, внутренний свет остается заперт. Наверное, здешние фаэйри так и поступали, но сейчас они все мертвы, и о телах некому позаботиться. Они заперты в собственных телах, мучаются и не могут выбраться. Мы должны…
А потом он осекся, дернул головой в сторону темного коридора, который вел дальше вглубь и вниз, будто услышал что-то. И Леу тоже услышала, и почувствовала, как у нее по телу бегут мурашки. В темноте кто-то завыл, протяжно и высоко. Глухой лязг, как будто металл бился о металл, и снова вой, в котором, ей показалось, звучали испуганные и жалобные ноты.
Каэрден приказал им оставаться на месте и шагнул было в коридор, держа меч наготове, и конечно, они его не послушали и увязались следом. Камни вдоль стен и так почти не давали света, и вдобавок кто-то накрыл их одеждой — рубахами, плащами, накидками, — но Леу сумела разглядеть вышитые гобелены, которые здесь остались нетронутыми. Тут были застывшие в танце фигуры, луна во всех фазах круга, цветы и деревья, и особенно часто повторяющийся знак в виде золотой восьмиконечной звезды на синем поле…
На другом конце коридор расходился в разные стороны. Тут светящиеся камни тоже были закрыты тканью, по обеим сторонам тянулись ряды резных дверей, где закрытых, где распахнутых настежь. Здесь, похоже, располагались жилища местных фаэйри — Мартин шепнул ей, что это место напоминает ему дорматорий старого монастыря. Эту часть подземных чертогов мародеры почему-то не тронули, но тела убитых фаэйри лежали и здесь, распростертые на полу коридоров и в просторных внутренних комнатах.
Леу успела заметить про себя, что вой больше не повторялся, а потом что-то произошло. Мартин, который ушел чуть вперед, вдруг удивленно охнул и отшатнулся, а из-за угла на него бросилось что-то, тускло блеснувшее в слабом свете камней. Сдавленный тонкий вскрик, звук падения чего-то тяжелого, звон металла… Леу рванула из-за пояса кинжал и бросилась ему на помощь, даже не успев разглядеть нападавшего; Каэрден опередил ее, обогнал и уже заносил меч, а потом Мартин закричал:
— Стойте! Все в порядке! Не трогайте его, пожалуйста!
На земле у его ног барахтался малыш фаэйри — совсем ребенок, может, вдвое младше Леу, — казавшийся еще меньше из-за длинной, слишком тяжелой для него кольчуги. Наверное, из-за нее он и упал, запутался или просто потерял равновесие. Малыш отчаянно пытался дотянуться до слишком большого для него меча, который он выронил при падении, тяжело дышал и всхлипывал. Мартин попытался было помочь ему встать на ноги, но ребенок принялся отбиваться, рычал и скалил зубы, будто был готов вцепиться ему в горло.
— Тише, тише. Никто тебя не обидит, не бойся, — уговаривал Мартин, но малыш рвался и бился, и только увидев Леу и посланника Высокого Престола замер, захлопал глазами, а потом вдруг тихо заплакал.
Уже потом, успокоившись, он назвался Артио и рассказал, что с тех пор, как ворвавшиеся сверху люди перебили здесь всех, ему пришлось охранять залы двора в одиночку.
— Роана ведь не считается, — добавил он. — Она же совсем маленькая.
— Роана?
Артио ушел и вскоре вернулся, ведя за руку тихую испуганную девочку еще младше чем он сам. Девочка жалась к нему и дрожала, а увидев Мартина побледнела и крепко зажмурилась.
Только тогда Леу спохватилась, стала спрашивать, сколько времени они уже здесь одни, не голодают ли, не тронули ли их венардийцы. Артио покачал головой.
— Мы двое — самые младшие, — сказал он. — Были младшими. Когда в верхних залах началось… когда начали кричать, нас с Роаной заперли и велели сидеть тихо, никому не открывать. Я тоже хотел драться, но кто-то должен был защищать ее, так ведь? Потом снова были грохот и крики, совсем рядом, а дверь стали ломать. Вошли двое людей в фиолетовых накидках с золотой птицей. У них было оружие, но я не испугался. Я был готов драться, но они посмотрели на нас с Роаной, о чем-то поговорили на своем языке, а потом закрыли дверь и ушли. А когда все успокоилось, мы решили, что можно выйти. Никого не было. Люди ушли, а наши… были все мертвы. Мои родители, и родители Роаны, и…
Он запнулся, зажмурился, сцепил зубы, чтобы не заплакать снова. Леу ласково погладила малыша по голове. Артио глубоко вздохнул и продолжал: