Мшаны.
Он ведь рассказывал…
Леу бегом спустилась с холма. Она ругала себя последними словами. Как можно было такое забыть! Мартин ведь рассказывал! Она должна была догадаться что это за место с самого начала! Ну что за дура!
Мартин, даже если услышал ее приближение, не обернулся. Леу остановилась в паре шагов, растерянная, злая на себя, и даже не знала что сказать.
— Ты спрашивала, где я жил. — наконец произнес он ровным голосом. — Здесь. Здесь были Вересковицы. Башня, что на холме — это…
— Да. Замок твоего господина. Я должна была понять с самого начала, но я… я такая дура. Прости.
Мартин наконец взглянул на нее. Лицо у него было белым, почти как лежащий вокруг снег.
— Прости? — переспросил он. — Ты-то в чем виновата? Перестань.
Он помолчал и добавил, протянув руку:
— Вон там наш дом. Четвертый с правой стороны, там еще крыша обвалилась. А здесь их закопали. Прямо здесь, где мы сейчас стоим. Их…
Нужно было что-то сказать, но Леу понятия не имела что именно. Вместо этого она шагнула к Мартину, обняла его, и вскоре почувствовала, как его плечи вздрагивают, а по щеке, к которой она крепко прижалась своей щекой, ползут горячие соленые капли.
Вокруг них, кружась, медленно падали снежинки.
Армайд оказалась права. Леу уже была готова начать паниковать, когда, миновав закрывающую вход в пещеру завесу и впустив внутрь порыв ледяного ветра (созданные магией шары мягкого теплого света на стенах задрожали и замигали, но не погасли), появился Мартин. В руках у него были груженые снедью корзины, да еще холщовая сумка через плечо, и к нему тут же бросились — то ли чтобы помочь с ношей, то ли чтобы поскорей добраться до съестного. Глядя на эту картину, Леу улыбалась. Ну его, это молоко, главное, что он вернулся целым и невредимым.
Мартин поймал ее взгляд и улыбнулся в ответ.
Тара
Леу давно проснулась, но ей было так уютно, что она не спешила выбираться из постели, даже глаза открывать не хотела.Так бы и пролежала весь день, закутавшись в покрывало из легкой шелковистой ткани, тонкое, но теплое, ласкающее кожу своим прикосновением. Хотя если честно, можно было бы обойтись и без него. Хотя зима уже перевалила за половину, здесь, в Полуночной земле, словно навсегда поселилась весна — цвели деревья, зеленела трава, а немного прохладно становилось только ближе к вечеру, когда со стороны моря налетал бриз.
Леу слегка улыбнулась, не открывая глаз. Вот еще одна местная странность. Здесь постоянно царили сумерки, солнца не было — только звезды в небе цвета глубокого синего бархата, луна, куда как больше, чем она казалась дома, да еще мягкий свет башен. По утрам — в то время, когда должно было бы взойти солнце — они мерцали оранжевым и розовым, потом цвет менялся на белый, и наконец на переливы голубого, синего и сиреневого.
Она нежилась в кровати и вспоминала долгие дни, проведенные в пещере на берегу в ожидании корабля из Полуночной земли; она едва не лезла на стены от скуки, и даже поговорить толком было не с кем. Королевские посланники почти не отпускали Мартина от себя, долгими часами расспрашивали его о людях, их вере в небо, их королевствах и еще луна знает о чем, а с фаэйри изгнанных дворов, которых они сопровождали, у Леу первое время отношения не заладились — опять же из-за Мартина. Некоторые вовсе смотрели на него и Леу странно, перешептывались и старались держаться подальше, а одна из них, Найта, грациозная и высокая красавица откуда-то с юга, на следующий день после их появления обратилась к Леу:
— Слушай-ка, этот, который с тобой, ведь наш язык понимает? Прикажи ему, чтоб принес мне попить, — и указала тонкой рукой в дальний угол пещеры, где над огнем грелся чай из сушеных ягод и трав. Та от такой наглости на мгновение потеряла дар речи, а Найта, не дождавшись ответа, нетерпеливо прищелкнула пальцами и обратилась уже к Мартину: — Эй, ты там! Да, ты. Принеси мне…
— Сама сходишь, принцесса, — перебила ее Леу. — Здесь недалеко, ножки не сотрешь. Он не слуга!
Найта была старше и выше, но голос Леу так звенел от злости, что та даже отступила на шаг, испуганно захлопала длинными ресницами.
— Хорошо, хорошо! Извини! Светлая луна, я ведь просто… — и поспешила прочь.
Чуть позже она подошла снова. Леу приготовилась было к ссоре, но Найта, оказалось, не собиралась ругаться.
— Погоди, так этот человек не твой слуга?
— Нет конечно! — фыркнула она. — С чего ты взяла?
Найта присела рядом.
— Все так говорят, — сказала она тихо, удивленно расширив глаза, — Говорят, что у твоего двора есть целая деревня таких, и у каждого фаэйри свой человек-слуга. Разве нет?