Где-то за ее спиной возник и нарастал рокот, звучали оглушительные вопли. Леу не обратила внимание — она, оцепенев, глядела на тело Мораны в кровавой грязи, и только в последний момент заметила вспышку солнечного света на клинке, который вот-вот обрушился бы на ее голову. Она метнулась в сторону, ударила в ответ — ткнула мечом снизу вверх, но кольчугу венардийца пробить не смогла. Тот вскрикнул от боли, яростно выругался, попытался было замахнуться еще раз, а потом откуда-то возник огромный меч-двуручник и развалил солдата от плеча до пояса.
Леу задохнулась от неожиданности и ужаса, а обладатель меча, огромный длинноволосый человек, высвободил свое оружие и бросился на почти смявших остатки дружины венардийцев. Ее закружило, бросало из стороны в сторону; перед глазами мелькали клетчатые узоры — бурые, рыжие, темно-синие и зеленые, в ушах стоял рев десятков голосов, а потом после сильного толчка Леу оказалась на земле. Мимо валом валили люди, косматые и заросшие бородами, в клетчатых плащах, с широкими тесаками, топорами и маленькими круглыми щитами.
— Альва Убра! Альва Убра!
Опираясь на руки, Леу отползла в сторону — не хватало еще быть затоптанной — но толпа прокатилась мимо. Она обрушилась на венардийцев, разметала их и погнала назад, вниз по склону.
Кто-то, кажется один из уцелевших воинов Мораны помог ей подняться, о чем-то спрашивал, но Леу не отвечала, только растерянно оглядывалась по сторонам и механически, не глядя, пыталась вытереть чужую кровь с лица и одежды.
Как же шумно! Ей казалось, что сильнее грохотать, лязгать и вопить просто невозможно, но сейчас воздух просто вибрировал от звука труб и рогов, земля под ногами вздрагивала. Что происходит? Кто… кто эти люди? И Мартин… что с Мартином?
Борясь с бьющей все тело дрожью Леу осмотрелась, шагнула к гребню холма, и замерла, приоткрыв рот. Обтекая его с двух сторон в долину лилась река конных рыцарей под желтыми знаменами с большим красным солнцем. Они врезались в массу венардийской пехоты, смяли ее,растоптали и обратили в бегство, но навстречу им уже мчались закованные в латы всадники, над головами которых расправил крылья золотой орел. Две волны схлестнулись, и Леу показалось, что от грохота и звона холмы сейчас расколятся, а небо упадет на землю…
— Леу… Леу!
Она не отвечала, не в силах оторваться от кипящего в долине боя.
— Леу!
Чьи-то руки легли ей на плечи, повернули и сжали, сильно и бережно одновременно.
— Светлая луна, малышка! Как ты здесь оказалась? Ты цела?
Леу подняла глаза.
— Отец, — прошептала она и уткнулась лицом в его куртку.
Рыцарь Медвяной Пустоши
Она наконец-то смогла немного отдышаться и прийти в себя. Отец аккуратно разжал пальцы Леу, вынул из окоченевшей ладони меч и отвел подальше от грохота кипящей внизу битвы. Что-то втолковывал ей, кажется просил больше не рисковать собой, говорил, что теперь они справятся сами, а потом его окликнули — Леу показалось, что она узнала голос господина Диана — и отец, напоследок обняв ее, встал в строй лучников.
Кто-то дал Леу напиться. Ей стало немного лучше, в голове прояснилось, и тут же накатилась тревога — что с Мартином? Вдруг его ранили, или, не приведи луна…? Об этом даже думать не хотелось. Леу завертела головой.
Сколько же здесь вдруг появилось людей! Воины в кольчугах и шлемах, похожих на венардийские, но в зеленых сюрко вместо пурпурных, заросшие бородачи в клетчатых плащах — Леу успела догадаться, что это, наверное, убрийцы — еще какие-то, больше похожие на обычных крестьян, чем на солдат, в рубахах и куртках, вооруженные длинными пиками. Он появлялись и исчезали, спускались в долину, чтобы присоединиться к схватке, а потом вдруг взгляд Леу отыскал Мартина. Она почувствовала, как от облегчения подгибаются колени.
На длинных древках, воткнутых в землю, трепетали знамена — зеленый флаг, темно-красное полотнище в клетку и бело-синий с золотым мечом и солнцем, а стоящий под ним человек о чем-то разговаривал с Мартином. Едва ли выше его самого, с седыми длинными волосами и изрезанным морщинами лицом, одетый в поношенный кафтан, человек на казался таким уж грозным или важным, но Мартин разговаривал с ним тихо и почтительно, не поднимая глаз. Леу не придала этому особого внимания. Главное, он жив! Даже не ранен, хотя кольчуга вся в грязи и засохшей крови, а лицо усталое и тоже измазано грязью. Она замерла в нерешительности, не зная, стоит ли окликнуть его сейчас, или, может…