— О том, что мы сделали, — продолжил он. — Или о том, что ты сделала для меня...
Мое горло пересохло. О том, что я сделала ему. Это должно было оскорбить меня — мысль о незнакомце, кончающем из-за подробностей моего тела, но нет. Это заинтриговало меня. Тепло между моих ног пульсировало.
— Ты знаешь, о чем я говорю, — настаивал он. При малейшей провокации в его голосе появлялась острота.
— Д-да, — я сумела взять себя в руки. — Да.
— Тебе это понравилось.
— Да.
— Ты сказала, что тебе жаль, что я не вошел в тебя по-настоящему.
— Да...
Я не думаю, что этот сладко-говорящий незнакомец имел право диктовать мне, как я себя должна чувствовать.
Я не могла поверить, что я так слепо соглашалась.
И я не могла поверить, что мой значительный словарный запас внезапно был сокращен до одного слова «да».
— Ханна, ты заставила меня жестко кончить. И я делал это снова и снова, думая о тебе. Позволь мне и тебе оказать помощь.
Его слова повисли в тишине между нами.
Оказать помощь. Помоги мне кончить.
— Да, — прошептала я. Мой голос был похож на писк.
— Боже, Ханна. Скажите мне, что сейчас на тебе?
Дрожь прошлась по моему позвоночнику, когда я заперла дверь в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Моя кожа покраснела. Я, должно быть, кусала губы, потому что они были опухшие и яркие.
— Нежно-голубой топ и джинсы.
— Сними джинсы. Что еще?
Мой пульс участился. Я сдернула мои джинсы одной рукой и опустила вниз, выходя из них. Я посмотрела на себя в зеркало.
Я ожидала увидеть замешательство на моем лице. Что происходит, с моим долбанным разумом, прямо сейчас? Но все, что я видела, это затянутый пеленой возбуждения взгляд.
— Серый бюстгальтер с пушапом и голубые стринги с черным кружевным поясом.
— Черт, стринги? Идеально. Боже, ты совершенство. Приляг. Расположи телефон возле уха. Я хочу, чтобы у тебя были свободны обе руки.
Я автоматически повиновалась. Я была воском в чужих руках. Даже не в его руках! Его сексуальный тихий голос был требовательным и обнадеживал.
Я схватила два полотенца из шкафа и расстелила их на полу в ванной комнате, затем растянулась поверх них и положила айфон около уха.
— Я уверен, что твоя грудь смотрится чертовски хорошо в бюстгальтере с пушапом, Ханна. Почему бы тебе не поднять топ и не показать её. Как они выглядят, мм? Прижатые друг к другу, прекрасные и высокие? Ты хочешь посмотреть на них? Сожми их для меня. Разведи ноги. Именно такой женщиной ты становишься, когда дразнишь мужчин красивыми сиськами? Могу поспорить, что тебе это нравится. Тебе понравилось сводить меня с ума в халате, помогая мне кончить.
— Да, — ахнула я.
Да, да, да. Я стащила плотный топ вверх, подняла его высоко над моей грудью, обнажая бюстгальтер и грудь в пустой ванной комнате. Я представила, как Мэтт нависает надо мной. Я представила, как он, ухмыляясь, говорит мне, что я люблю покрасоваться своими сиськами. Правда ли это?
Я сжала чашки моего бюстгальтера и прикусила губу, чтобы подавить стон.
— Твои соски чувствительны. Ты сама сказала мне это, — Мэтт тихо рассмеялся. — Скрути их, Ханна. Сожми и потяни. Не бойся причинить себе боль. Готов поспорить, ты уже промокла.
— Да, — прошептала я. — Боже, Мэтт... Я чувствую, как сильно промокла.
Это правда. Я чувствовала влагу, источавшую желание у меня между ног.
Мэтт резко вздохнул.
Дрожащими руками я расстегнула лифчик, и груди выскользнули из чашечек. Я ущипнула за сосок и ахнула, сжав его между пальцами. Такие чувствительные! Стрела удовольствия пронзила меня. Не бойся причинить себе боль. Я скрутила соски и вскрикнула.
— Ханна.
Впервые я услышала дрожь в голосе Мэтта. Он теряет контроль. Он теряет контроль со мной. Я начала дрожать.
— Кончи со мной, — прошептала я. — Мэтт, пожалуйста.
— Да. Я кончаю. Я ничего не могу с собой поделать. Ханна... Боже, сделай это. Раскрой свою киску и потри клитор. Кончи со мной, Господи, мне это нужно. Что ты делаешь со мной?
Мои соски затвердели и болели. Я сдвинула в сторону стринги и начала скользить пальцем по клитору. Все между ног было пропитано моими соками.
— Так мокро, — выдохнула я. — Везде. Так мокро. Мэтт, Боже.
— Повтори моё имя снова. И снова.
— Мэтт. Боже, Мэтт, я... я кончаю.
Я покраснела от смущения. Самостоятельное получение оргазма могло занять более двадцати минут. Сейчас, с настойчивым голосом Мэтта в моем ухе, я не могла остановить возрастающее удовольствие.