— Я бы поверил тебе, Алекс. Но я чувствую, как сильно ты привязана ко мне, малышка. Ты не можешь этого отрицать. Ты была мокрой еще до того, как я прикоснулся к тебе.
Высвободив палец, я слизываю ее сперму, наслаждаясь ее вкусом, прежде чем ввести в нее свой пульсирующий член.
— Колтон! Это так неправильно.
Алекс вскрикивает, подавляя стоны.
— Если ты действительно считаешь меня братом, то ты такая же испорченная, как и я. Я чувствую, как ты пульсируешь и хочешь кончить, Алекс. –
Я опускаю голову на уровень ее головы, шепчу последние слова ей на ухо и двигаюсь в ней быстрее.
— Пожалуйста…Колтон... – вскрикивает Алекс.
— Ты такая грязная маленькая шлюшка, Алекс. Посмотри на себя, ты позволяешь своему сводному брату трахать тебя до бесчувствия.
Я крепко сжимаю ее бедра, закидываю ее ноги себе на плечи и трахаю ее еще сильнее. Ее стенки плотно сжимаются вокруг моего члена, ее ноги обхватывают мою шею, сотрясаясь при каждом толчке. Мощным потоком жидкость вытекает наружу, когда Алекс брызгает на мой член, ее стенки плотно сжимаются вокруг меня, пока я не испытываю собственный оргазм. Мой член пульсирует, извергая сперму в идеальную маленькую киску Алекс.
— Черт возьми, Алекс, ты так чертовски красива, когда я кончаю в тебя. Представь, как прекрасно ты будешь выглядеть, вынашивая нашего ребенка.
Мои пальцы лениво двигаются вверх и вниз по ногам Алекс, она похожа на богиню, лежащую передо мной. Мой член мягко пульсирует внутри нее, удерживая мою сперму внутри нее.
— Колтон.... – Лицо Алекс искажается, мое имя произносится с такой болью, что у меня самого начинает болеть в груди.
— Шшш, детка, все хорошо. Расскажи мне, что случилось.
Мои руки сжимают ее бедра, удерживая на месте.
— Я не могу иметь детей, Колтон.
Она бормочет эти слова так тихо, что я сначала их почти не слышу.
— Что значит, ты не можешь иметь детей, Алекс? - спрашиваю я, борясь с ноющей болью в груди. Боль, появляющаяся в глазах Алекс, недостаточна, чтобы подготовить меня к тому, что она собирается сказать.
— Твой дядя Джордж, он был похож на твоего отца во многих отношениях. Он растратил все деньги, которые унаследовал после смерти твоего отца и моя мать сбежала. Примерно через шесть месяцев после окончания судебного процесса я забеременела. Мне некому было помочь…никто не защитил бы меня от него. Он сделал плановый аборт и заплатил врачу за полную гистерэктомию. Я узнала об этом только на первом приеме у гинеколога после окончания школы. Мне сказали, что после аборта у меня на некоторое время прекратятся месячные.
Слезы текут по лицу Алекс, когда она рассказывает об ужасе, через который заставил ее пройти мой дядя.
Если бы я знал, что случится с Алекс, я бы спланировал все лучше, мы бы убежали как можно дальше. Где я мог бы защитить ее. Я подвел ее, я позволил своему эгоизму встать у меня на пути. Мне следовало лучше все спланировать.
Громкий стук во входную дверь заставляет нас обоих подпрыгнуть, отвлекая меня от растущей ненависти к себе.
— Кого-нибудь ждешь? – я смотрю на Алекс, она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и отрицательно качает головой.
— Я бы открыл, но я в розыске, детка. Наверное, тебе лучше сначала поприветствовать нашего гостя.
Я изо всех сил стараюсь скрыть свои эмоции, лучше пока не показывать Алекс эту мою сторону.
Алекс сердито смотрит на меня, вытирает глаза и встает. Она кутается в одеяло, прежде чем открыть дверь. Еще один неприятный стук разносится в воздухе прямо перед тем, как Алекс рывком открывает дверь.
— Чем я могу вам помочь, офицер? – гнев Алекс мгновенно стихает, сменяясь удивлением.
— Да, мэм. Вы мисс Алекс Саттории? – спрашивает офицер. Меня бесит, как он произносит ее имя, этот тупой придурок, наверное, воображает, что у нее под одеялом.
— Да, сэр. Могу я чем-нибудь помочь вам в такой поздний час? – Алекс снова расстроилась.
— Извините, что беспокою вас так поздно, но я здесь по поводу вашего бывшего парня Маркуса Кэссиди. Вчера он стал жертвой пожара в доме.
Объясняет офицер.
— Простите, но если его дом вчера загорелся, почему вы только сейчас стучитесь в мою дверь почти в полночь следующего дня?
Я могу себе представить, как Алекс смотрит на этого ублюдка прямо сейчас.
— Ну, мэм, мы только час назад получили результаты вскрытия. Похоже, что мистер Кэссиди был мертв до того, как начался пожар. У нас есть основания полагать, что он, возможно, был убит.
Голос офицера мрачен.
— Я поняла… – Голос Алекс затихает.
— Мисс Сатторий, нам нужно знать, где вы были вчера днем? – спрашивает полицейский, и его голос становится таким жестким, что я сгораю от нетерпения.
— Вчера я весь день была дома. Почему вы спрашиваете меня об этом? – выдавила Алекс.
— Из-за жестокого характера ваших предыдущих отношений с мистером Кэссиди мы вынуждены включить вас в список подозреваемых. У вас был мотив желать ему смерти.
Офицер говорит твердо. Что ж, возможно, если бы судебная система выполняла свою гребаную работу, этих говнюков не существовало бы.
— Верно. Однозначно. Я понимаю, в чем дело. Несколько полицейских отчетов о том, как он избивал меня до полусмерти, а вы, ублюдки, ничего не предпринимали, делают меня вашим первым подозреваемым. Я, блять, не убивала его, но я рада, что он мертв.
Алекс захлопывает дверь перед носом полицейского, тяжело ступая по коридору.
Всегда такая чертовски дерзкая.
— Сначала федералы, теперь округ, я бы хотела, чтобы они просто убрались нахуй. – Я ругаюсь, откидываясь на кровать.