— Подожди, когда появились федералы? – голос Колтона напряжен.
— Вчера, подожди, нет, черт возьми, мои дни текут как в одно мгновение. Позавчера.
У меня перед глазами все расплывается, когда я пытаюсь сфокусироваться на экране телефона, часы показывают 12:07. Мне нужно скорректировать свой график сна.
— Что ты им сказала? – спрашивает Колтон, усаживаясь рядом со мной.
— Что я тебя не видела, и я бы позвонила им, если бы увидела.
Я протягиваю руку, беру карточку, которую дал мне агент Мартинес, и передаю ее Колтону.
— Черт возьми, почему ты так цеплялась за нее, малыш? – Колтон пронзает меня взглядом, на его лице написана боль.
— Я не собираюсь тебя сдавать, ладно? Я имею в виду, может быть, я думала об этом минуту, но не смогла заставить себя сделать это. – Я отвожу взгляд, пряча от него свои затуманенные глаза.
— Почему? – Колтон сжимает мой подбородок пальцами, заставляя меня посмотреть на него.
— Я… Я не знаю. В тот день я была вынуждена солгать, я думала, что больше никогда тебя не увижу. Я не собиралась нести ответственность за то, что отправила тебя туда снова.
У меня сжимается грудь, не хватает воздуха. Я надеюсь, он видит все, что я слишком боюсь сказать.
— Понимаю. Что ж, спасибо, что не сдала меня полиции. – губы Колтона изгибаются в улыбке, но она не отражается в его глазах.
— Тебе, наверное, лучше уйти. Если федералы пронюхают о смерти Марка, они могут начать еще больше вынюхивать.
Слова обжигают, они так далеки от того, что я на самом деле хочу сказать.
— Верно. Что ж, я принес тебе подарок. Только не открывай его, пока я не уйду.
Колтон встает и достает из рюкзака маленькую коробочку. Он ставит коробку на мой прикроватный столик, прежде чем склониться надо мной. Его рука сжимает мои волосы, притягивая меня к себе. Его губы впиваются в мои, опустошая меня, заставляя задохнуться.
— Колтон…ты сделал…ты действительно пытался меня сделать беременной или это были просто разговоры под кайфом? – я почти жалею о своем вопросе, даже не успев его задать, но мне нужно знать его ответ.
— Мне так жаль, что этот гребаный ублюдок лишил тебя этой возможности. Забудь, чего хочу я или любой другой мужчина. Он отнял у тебя что-то еще до того, как ты смогла решить, хочешь ты этого или нет. За это он проведет свою вечность, горя в аду. – Колтон быстро целует меня в лоб, прежде чем исчезнуть, оставляя меня наедине с тяжестью его слов.
Схватив коробку, которую он оставил на моем столе, я открываю ее и нахожу что-то завернутое в черную пергаментную бумагу, обернутую красной салфеткой. Я осторожно разворачиваю черную бумагу и ахаю, когда понимаю, что это.
Тонкая черная бечевка с тремя костлявыми пальцами, свисающими с нее. Я вскрикиваю и тут же роняю ее.
За морем красного цвета торчит ярко-розовый листок бумаги. Я почти боюсь взять его в руки, но любопытство берет верх.
Алекс,
Прошло четырнадцать лет, но я всегда буду защищать тебя. Марк больше не сможет причинить тебе боль.
– С любовью К.
Иисус, мать твою, Христос. Что с ним не так.
Я беру карточку, которую оставил агент Мартинес, раздумывая, звонить ли ему. Часть меня хочет немедленно выдать Колтона, но что-то сжимает мне сердце, заставляя спрятать номер копа в тумбочку.
Несмотря на все то дерьмо, что натворил Колтон, я отказываюсь его выдавать. Я не стану причиной, по которой он вернется в то место. Даже если это означает, что технически я укрываю преступника.
Я наблюдаю, как Алекс открывает свой подарок, и ее лицо бледнеет от ужаса, когда она понимает, что держит в руках. Она роняет ожерелье, которое я ей сделал, и читает записку со слезами на глазах.
Алекс достает открытку от агентов ФБР. Она смотрит на это долгую минуту и на ее лице такое странное выражение, что у меня перехватывает дыхание. Я совершенно уверен, что она собирается меня выдать. Как только она это сделает, мне придется исчезнуть и оставить ее здесь.
Я не могу вернуться в Лейквью.
К моему удивлению, она кладет номер копа обратно в прикроватную тумбочку вместе с коробкой и подарком. Я не уверен, что сейчас происходит в ее голове, но я уверен, что могу полностью положиться на то, что Алекс не отправит меня обратно в сумасшедший дом. До сих пор неясно, продиктован ли ее выбор чувством вины за то, что она вообще отправила меня туда, или желанием вернуть меня в свою жизнь.
Я убираю телефон и молча возвращаюсь в мотель. Я всегда был немного не в себе, особенно после смерти мамы, но никогда не думал, что дойдет до того, что начну преследовать женщину, которую люблю. Тем более я никогда не думал, что оставлю кости мертвеца в качестве подарка для нее. Убийства меня не волнуют, но то, как Алекс доводит меня до полного безумия, заставляет меня сгорать. Если бы моя мама могла меня сейчас увидеть, у нее бы случился припадок. С другой стороны, если бы моя мама была жива сегодня… возможно, я бы вообще не оказался в таком затруднительном положении.
Я мечтаю о жизни, в которой я, возможно, встретил бы Алекс в школе. Жизни, в которой мы бы подружились, и она бы со временем влюбилась в меня. В другой жизни мы с Алекс могли бы быть обычной супружеской парой, у которой было бы несколько детей. В другой жизни ни Алекс, ни я не пережили бы такой травмы, через которую нам пришлось пройти в столь юном возрасте. Но другой жизни не существует. Мы застряли в этой жизни, где я монстр, а Алекс – моя добыча.
Синие и красные огоньки вспыхивают у меня за спиной, отвлекая от моих мыслей. На долю секунды я едва не останавливаюсь, но легче убежать пешком от одного, чем прятаться от десятка во время погони на высокой скорости. Я останавливаю свой грузовик на обочине и жду, пока полицейский подойдет к моему окну.