И все же, именно из-за меня его отправили в Лейквью вместе со всеми этими по-настоящему безумными преступниками, которые, несомненно, довели Колтона до безумия.
Так разве я не должна чувствовать себя в некотором роде обязанной ему?
Разве я не обязана Колтону всей своей жизнью за то, что он сделал для меня, за то, что он спас меня от того, чтобы я полностью отдалась чудовищу, которым был его отец?
Должна ли я ненавидеть его за тот ад, через который его дядя заставил меня пройти после суда?
Или мне следует поблагодарить его за то, что он показал мне, как бороться с такими монстрами, как они.
Колтон, возможно, никогда не узнает правду о том, что случилось с его дядей. Я унесу эту тайну с собой в могилу.
Постигла бы меня та же жестокая участь от рук его отца? Кертис был жесток, гораздо более груб со мной, чем Джордж. Я чувствую, что Кертис заставил бы меня выносить нежелательную беременность. Несмотря ни на что, у меня бы отняли мой выбор и мои права.
Эти мысли преследуют меня, одна яростная атака следует за другой, врываясь в меня с такой силой, что ломаются кости.
Я не могу остановить нисходящую спираль, которая следует за этим. Воздух вырывается из моих легких, а грудная клетка сжимается. Стены моей спальни сжимают меня со всех сторон, придавливая все сильнее, пока я не чувствую, что мое тело начинает разрушаться изнутри.
Мой разум – это зона боевых действий, а мое прошлое – арсенал, который снабжает меня оружием. Каждое продуманное воспоминание об ужасах, которые я вынуждена переживать, систематически разрывает меня на части. Видения рук, прикасающихся ко мне плохим образом, пронзают меня с той же силой, которая была использована, чтобы заставить меня подчиниться.
Я заперта в аду своего собственного разума, из которого нет выхода. Борясь за то, чтобы выбраться из глубин этих ужасов.
На сеансах терапии вам советуют заземлиться, рекомендуя метод 54321, или использовать «заземляющие техники». Но как это сделать, когда ты застыл на месте? Когда ужасы нашего разума берут верх, удерживая нас в заложниках.
Как ты можешь заземлиться, если ты даже не можешь найти под собой почву?
Крики пронзают воздух моего номера в мотеле, заставляя меня проснуться. Я путаюсь в простынях в поисках телефона. Крики Алекс прерывисты, заставляя мое сердце учащенно биться. Мой телефон падает на пол, когда я сбрасываю подушку с кровати. Я быстро хватаю его, почти боясь увидеть то, что так напугало Алекс.
Мое сердце уходит в пятки, когда я вижу сцену в спальне Алекс.
Алекс, свернувшаяся калачиком в углу своей комнаты, безостановочно кричит в истерике. Ее тумбочка перевернута, матрас перевернут на бок, а все ящики комода выдвинуты.
Я натягиваю штаны и выбегаю за дверь без футболки и босиком. Мне с трудом удается соблюдать скоростной режим. Мне нужно добраться до Алекс, но я буду бесполезен для нее, если меня арестуют.
В отличие от поездки прошлой ночью, которая казалась мне вечностью, я чувствую себя так, словно за считанные секунды преодолел время и пространство, чтобы добраться до Алекс.
Я чуть не разбил чертову черепаху, когда рывком открыл ее, чтобы достать запасной ключ. Она все еще корчится и кричит, когда я, наконец, добираюсь до нее. Ее тело дрожит, когда я опускаюсь на пол рядом с ней и заключаю ее в объятия.
— Ш-ш-ш, Алекс, все хорошо, детка. Ты в безопасности. Теперь ты со мной.
Мой голос звучит мягко, когда я пытаюсь успокоить Алекс, несмотря на ее крики.
Я прижимаю ее к себе, покачивая взад-вперед и продолжаю успокаивать ее своими словами. Через несколько минут ее крики начинают затихать, а полностью прекращаются примерно через пятнадцать минут. Однако дрожь не прекращается.
То, что я прижимаю к себе дрожащее тело Алекс, ломает меня сильнее, чем я думал. Видеть, как она вот так разваливается на части, осознавать, что я не смог защитить ее от кошмаров прошлого – это убивает меня. Я бы вырвал свое сердце из груди, если бы это означало, что ей больше никогда не придется проходить через это.
Я часами держу Алекс на руках, нежно покачивая ее, пока она находится в последнем эпизоде. Когда живешь в психиатрической лечебнице, легко распознать посттравматический стресс, когда видишь его. У Риза бывали тяжелые приступы, похожие на этот. Он разгромил свою комнату, избил себя до полусмерти, а потом отключился на несколько часов. При этом он никогда не помнил своих вспышек, как будто сразу после них отключался.
Когда Алекс проснулась, было уже темно. Я уложил ее на диван раньше, чтобы навести порядок в ее комнате. Она проснулась как раз вовремя, я заказал ужин для нас, его привезут с минуты на минуту.
— С возвращением, детка.
Алекс подскакивает при звуке моего голоса, лихорадочно озираясь по сторонам, пока ее взгляд не останавливается на мне, сидящем в конце дивана.
— Колтон, какого хрена? Ты меня напугал. – Тело Алекс немного расслабляется, но она все еще на взводе.
— Я не хотел пугать тебя, детка. – Я протягиваю руку, пытаясь успокоить ее, но она просто отстраняется от меня.
— Колтон, как тебе удается проникать в мой дом? – Алекс оглядывает комнату, словно высматривая, что еще может на нее выпрыгнуть.
— Черепаха. Я сразу узнал ее. Думаю, от старых привычек трудно избавиться.
Я криво улыбаюсь ей, надеясь, что она не станет настаивать дальше.
— Почему ты здесь, Колтон? – В голосе Алекс слышится гнев, ее пристальный взгляд, как кинжал, пригвождает меня к месту.
— Тебе нужна была помощь. Я пришел помочь.
Мой ответ прост, но, похоже, нисколько не радует Алекс.