Воровка спустилась по внешней стене здания. Теол наблюдал с крыши ее продвижение. Когда она достигла улочки, он позволил себе отвести глаза. Повернулся и пошел к постели. Но услышал голоса снизу. Багг говорил удивленно, но не испуганно. И достаточно долго, чтобы позволить Теолу выпроводить Шерк.
Он вздохнул. Всего неделю назад жизнь была лучше, проще. Без всяких планов, схем и целей. Короче, без смысла. Чуть пошевелился, и вот, все горят желанием его видеть.
Лестница затрещала. В поле его зрения появилась темная фигура.
Через миг Теол узнал пришельца. Его брови взлетели вверх. — Ну, тебя не ожидал.
— Твой лакей сказал, что ты проснулся. Как это он узнал?
— Дорогой брат, таланты Багга просто сверхъестественны.
Брюс подошел к кровати и стал оглядываться. — А что, если пойдет дождь?
— Увы, мне придется скрываться в нижней комнате. И терпеть бесконечное нытье Багга.
— Это и заставляет тебя спать на крыше?
Теол улыбнулся, но понял, что Брюс не разглядит улыбку в потемках. И решил, что это к лучшему. — Поборник Короля. Забыл тебя поздравить. Так что поздравляю.
Брюс не пошевелился. — Как часто ты посещаешь крипту? Вообще посещаешь?
Теол скрестил руки на груди и отвернулся, устремив взор на канал. Жирный блеск отраженных звезд, крадущиеся по городу тени. — Прошли годы, Брюс.
— С последнего твоего визита?
— Со дня смерти. У нас разные способы чтить их память. Семейный склеп? — Он пожал плечами. — Утонувшая в земле комната, каменные стены, не содержащие ничего важного.
— Понятно. Интересно, Теол, как именно ты почтил их память в эти дни?
— Ты не представляешь.
— Нет.
Теол потер глаза и только сейчас понял, как устал. Мышление жадно пожирало его энергию, заставляя признать, что он давно его не практиковал. Конечно, не простое мышление. Его мозг делал и другие вещи, еще более утомительные. Посещение брата, связи с которым давно угасли, заставляло надевать старые, потускневшие латы, снова готовить оружие, вспоминать боевые стойки. Все это мнилось утраченным — но оно просто спало в уголке. — Сегодня радостный праздник, Брюс? Я что-то запамятовал? Будь у нас кузины, дяди и тети, племянники и племянницы, мы могли бы объединиться и пройти по семейным колеям. Снова и снова вокруг пустых кресел, в которых некогда восседали отец и мать. Мы могли бы освоить язык жестов, подражая другой истине — что мертвые говорят тишиной и поэтому никогда не оставляют нас в покое…
— Мне нужна помощь, Теол.
Он метнул взор на брата, но не смог разглядеть в темноте выражение его лица.
— Это Халл, — продолжал Брюс. — Он идет к собственной смерти. Его убьют.
— Скажи, — ответил Теол, — ты не удивлялся, почему ни у одного из нас нет жены?
— Я говорю о…
— Это же просто. Виновата мама. Она была слишком умной. Возьми нас Странник, это еще преуменьшение. Не отец же делал инвестиции.
— И ты ее сын, Теол. Больше, чем я или Халл. Каждый раз я смотрю на тебя, слушаю и пытаюсь уследить за ходом твоей мысли. Но не понимаю, как…
— Наши надежды на облаках писаны, Брюс. О, мы пытаемся. Каждый ведь пытался, а?
— Проклятие, о чем ты?
— О Халле, конечно. Ведь об этом ты и пришел говорить? Он встретил женщину. Такую же умную, как наша мать — в некотором смысле. Или скорее она его нашла. Величайший подарок Халлу… но он даже не понял, что это дар, хотя тот был уже в руках.
Брюс ступил к нему, взмахнул руками, словно собирался ухватить брата за горло. — Ты не понимаешь, — захрипел он, клокоча от эмоций. Но руки отвел. — Принц хочет его смерти. Если не Принц, то Первый Евнух — как только Халл посмеет заговорить против короля. Ой, погоди! — Он безрадостно рассмеялся. — Еще и Герун Эберикт! Целая очередь! Я всех упомянул? Не уверен. Это важно? Халл будет на переговорах. Единственный, чьи мотивы неясны для всех. Ты не можешь играть свою игру, если вмешивается посторонний. Так ведь?
— Успокойся, брат. Я собираюсь объяснить.
— Ну, давай же!
— Тихо, пожалуйста. Халл ее нашел. Потом потерял. Но она все еще там — это же ясно. Серен Педак, Брюс. Она защитит его…
Брюс фыркнул и отвернулся. — Как мама защитила папу?
Теол моргнул и вздохнул. — Непреодолимые обстоятельства…
— Халл — сын нашего отца!
— Ты спросил миг назад, как я почитаю память родителей. Я тебе скажу. Когда я вижу тебя — как ты стоишь, эту смертельную грацию, умение, созданное тобою самим — мне не надо почитать память. Он сейчас стоит передо мной. Скорее в тебе, не в Халле. Намного больше. А я, согласен, более похож на нее. Итак, — он беспомощно взмахнул руками, — Ты просишь помощи, но не слышишь, что я тебе отвечаю. Стоит ли напоминать судьбу родителей? Ты сам все помнишь, Брюс. Мы стоим здесь и снова разыгрываем старую семейную пытку.
Ты описал наш рок, — продолжал он, вдруг охрипнув. — Она могла спасти его. Если бы не мы. Ее страх за нас. Вся эта игра с долгами, так искусно проведенная ради уловления отца — она могла бы порвать эти сети, но она не видела, что же сможет подняться из пепла. И, ничего не видя, она боялась… Не будь нас, она спасла бы его — уберегла от мига наивысшей трусости?
Брюс взирал на него с горящими глазами.
— Я в это верю, — ответил сам себе Теол. — И из этого следует жизненный урок. Ты выбрал защиту Королевской Гвардии, и теперь ты Поборник. Там тебя долги никогда не отыщут. А Халл ушел — от золота, от смертельных ловушек — и искал чести в спасении людей. Даже когда он провалился… ты действительно уверен, что Халл сможет помыслить о самоубийстве? Трусость отца была предательством. Худшего сорта.
— А как насчет тебя, Теол? Какие уроки ты повторяешь сейчас?
— Разница между мною и матерью в том, что я не отягощен. У меня нет детей. Так что, братец, я думаю, что смогу достигнуть того, чего не смогла она. Хотя и любила отца…
— Для этого ты носишь рванье и спишь на крыше?
— Видимость подтверждает ожидания, Брюс. — Ему показалось, что брат сухо усмехнулся.
— Даже сейчас Герун Эберикт не так обманывается, как обманывался я.
— До сегодняшней ночи?
— Думаю, да.
— Иди домой, Брюс. Серен Педак защищает спину Халла и будет это делать, даже не соглашаясь с его планами. Она не сможет переломить себя. Даже у гениев есть слабости.
Еще одна гримаса. — Даже у тебя, Теол?
— Ну, я обобщал, чтобы тебя успокоить. Себя я никогда не включаю в обобщения. Я вечное исключение из правил.
— И как ты этого достиг?
— Как? Определяя правила, конечно. Это моя любимая игра.
— Клянусь Странником, иногда я тебя ненавижу. Слушай. Не надо недооценивать Геруна Эберикта…
— Я позабочусь о Геруне. Кстати, наверное, за тобой следили?
— Я об этом не подумал. Да, возможно. Ты думаешь, наши голоса были слышны?
— Не через чары, которые каждую ночь выставляет Багг.
— Багг?
Теол шлепнул брата по плечу и повел к люку. — Он не всегда бесполезен. Мы оба отыскиваем скрытые таланты, и это упражнение приносит множество сюрпризов. Мне — точно.
— Не он ли бальзамировал родителей? Это имя…
— Это был Багг. Тогда я первый раз его встретил, и сразу заметил упущенные возможности. За входом можно следить лишь из одного тайного места. Обычно сюда нельзя приблизиться, не будучи замеченным. Тебе предстоит погоня, и в конце ты, похоже, провалишь дело. Тебе надо убить этого человека — он, очевидно, от Геруна. И не в поединке. Простая ликвидация, Брюс. Ты готов?
— Конечно. Но ты сказал, что все входы и выходы…
— Ах да, я забыл по тоннель.
Брюс задержался у лестницы. — У тебя есть тоннель.
— Надо же было чем-то занять Багга.
В пяти шагах от темной стены склада — единственного пункта возможной тайной слежки за домом брата — Брюс Беддикт остановился. Глаза уже привыкли к тьме, и он не видел в тени никого.
Но ощущал кровь. Металлический, густой запах.
Вытянув меч, он приблизился.