- Простите, мисс Найтингейл, я не знал.
- Так я Вам говорю. Не верите, можете приехать и удостовериться… А нельзя нам обсудить Ваш вопрос по телефону?
- Нежелательно, лучше лично.
- Тогда подъезжайте ближе к 4, - я продиктовала адрес.
Церемония прощания была стандартной, все говорили и говорили, о том, какой она была, что и для кого сделала и кому помогла. Меня распирала неимоверная гордость за маму, даже после смерти она была в центре событий. И когда дверца печи крематория закрвлись за ее гробом – я осознала всю тяжесть своей утраты. И даже плечи поникли, а плакать у меня не было сил.
Раз за разом во время церемонии я ловила на себе грустный взгляд Антонио, и мне было так тепло от взгляда его серых глаз. Но он - мое прошлое, а надо жить настоящим и будущим, Миди!
От щемящего покалывания в груди меня спасала маленькая ручка Лореляй в моей. Она иногда сжимала мою руку так сильно, что я почти слышала хруст костей. От переизбытка эмоций, от волнения.
А вот поминки прошли более живо. Как всегда и хотела мама!
Однажды она сказала:
- Мария, когда я умру, не смейте за мной плакать, Господь заберет меня к себе для вечного искупления, радуйтесь и смейтесь, ведь я уже буду в лучшем из миров, доченька!
Ровно в 16-00 среди людей в черном появился немного помятый детектив Галлахер и направился прямо ко мне:
- Прошу прощения за вторжение, мисс Найтингейл, но у меня к Вам разговор, мы можем уединиться?
- Прямо уединиться? - переспросила я с усмешкой.
Он покраснел (с чего бы это?):
- Я неверно выразился – поговорить наедине?
- Да проходите, пожалуйста, в спальню!
От моих слов он покраснел еще больше. О чем он думает вообще?!
- Мы же с Вами не договорили в прошлый раз…
- Да, помнится, Вы стали мне хамить и угрожать!
- Не хамил я, не выдумывайте, просто с Вами невозможно нормально разговаривать, Вы все перекручиваете, как Вам удобно!
- И продолжаете хамить, как я посмотрю, - я возмутилась, - выкладывайте, что Вам от меня нужно и выметайтесь с поминок!
- Слушайте, может Вас тогда вызвать извещением и официально, я смотрю, в неформальной обстановке с Вами говорить бесполезно.
- А с Вами говорить бесполезно и в формальной, и в неформальной обстановке, взяли моду на меня орать! - в данном случае кричала уже я.
- Да как же на Вас не орать, - он повысил голос, - если Вы дико бесите!
- Ах, бешу, - я подошла к нему вплотную, - так какого Вы хрена приперлись в мой дом в такой день? Чтобы я Вас побесила?
- Да, если бы не дело, я бы в жизни с такой, как Вы, и разговаривать бы не стал! – кричал он.
- С какой такой? - я угрожающее посмотрела на него.
- С такой психованной дурой! – выпалил он.
- Да Вы - ненормальный тупой полицейский мужлан, - я ответила ему.
- А Вы – противная мужененавистница!
- А Вы, - я захлёбывалась от гнева, - ограниченный гомофоб!
- Лесбиянка хренова, - он рывком притянул меня и завладел моими губами.
Мои глаза округлились, но я не посмела прервать такой страстный поцелуй и даже не вырывалась. Он гладил мои волосы и все ближе притягивал за талию.
Странный мужчина и, как оказалось, опасный.
Наш поцелуй резко прервал, зашедший в спальню, Антонио:
- Как интересно Вы выражаете соболезнования, детектив Галлахер!
9.
Карл резко выпустил меня из объятий. И я смогла вдохнуть нормально.
- Там тебя зовут, Мария, - голос Антонио был строг, - я тебя обыскался, а ты тут непонятно чем занимаешься.
- Уже иду! - бросила я в его сторону.
Я попыталась быстро проскочить мимо мужчины в дверях, но он специально задел меня плечом, возвращая в комнату:
- Потом поговорим! - только злобно сверкнул глазами.
Почему я чувствую себя застуканной школьницей? И чего должна еще с ним говорить об этом?
- И мне тоже, пожалуй, пора, - детектив засобирался, - поговорим в другом месте и в другое время, мисс Найтингейл.
Де Лаурентис так и стоял в дверях:
- Своеобразный способ вести допрос свидетеля, - заметил он зло, - язык не заплетается? Так и устать сильно можно! Всех свидетелей целуете взасос?
- Мистер Де Лаурентис, у Вас талант – появляться там, где не нужно и лезть не в свое дело, - лицо Карла было напряженным.
- А у Вас, мистер Галлахер, супер-способность – наживать себе врагов, что с Вашей профессией даже немножечко опасно, - Антонио сузил глаза.
- Ох, бросьте Ваши бандитско-рекетирские замашки и дайте пройти, - подошел к Антонио, глядя ему прямо в глаза.
- Да пожалуйста, детектив, не большое удовольствие лицезреть Вашу мор… лицо, - быстро исправился Де Лаурентис.
Проходя мимо, Карл почти коснулся моего плеча:
- До встречи, Миднайт! – и ушел прочь.