Сегодня утро встало над лесами.
Сегодня луч добрался до окна.
Тифозный бред, игравший волосами,
Дышал в глаза, как дышит в жизнь война, —
Тифозный бред колесами обоза
Стучал в крови. Но в гривах лошадей
Холодный луч случайной дрожью ожил,
И ожил день под щелями дверей.
Заезжий двор… Привычные удары
Всегда готовых странствовать колес…
Цветут в бреду забытые пожары,
Плывет в огонь за окнами овес.
На примерзшем ко льду патроне
На примерзшем ко льду патроне
Лягут ржавой корой года;
Отступая, туман утонет
В глубине моего следа.
Но когда сапоги мороза
Свяжут скрипом молчанье в снегу,
Покачнется, как тень паровоза,
Просмоленный туман на лугу.
Новый день проползет по лугу.
И опять — на снегу — борозда
Тишину перекрутит туго,
Моего не зарыв следа.
Встал упрямо
Встал упрямо, — солдатский навык
Отворил пред собой дверь…
Только пыль ползла над канавой, —
Длиношерстый, голодный зверь.
Улыбнулся… — Любил привычку
Под улыбкою прятать шрам. —
И пошел вести перекличку
Исхлеставшим поля ветрам.
Узел ночных дорог
Узел ночных дорог
Вяжет мою судьбу.
Пусть
Горбатый порог
Стережет пустую избу!
Я —
В перебежках дней.
Лягу
И вновь — бегу!
Я —
В быстроте своей,
В каждом
Своем
Шагу!
Туже стяну ремень.
Жизни закон — прост!
Вот
Перешел день —
Брошенный в ночь
Мост.
Ты ль не знал
Ты ль не знал, что ветер может падать,
А река — брать приступом холмы?
Ты ль не знал, что сила водопада
Не боится вздыбленной кормы, —
Что рука, умеющая в воду
Опускать дрожащее весло,
Может гнать навстречу ледоходу
Все ладьи, что бурей унесло?
Но не могут ставни под руками
Придавить мятелицу к окну,
Если ветер рваными прыжками
Пред тобой ломает тишину — —
Отчего ж, пути годам доверив,
Тем годам, что валятся на слом,
Ты к ладье притягиваешь берег
Перебитым надвое веслом? —
Ведь волна, разбитая о камень,
Никогда не ляжет под борта,
Чтоб ее — над мертвыми песками —
Приручили к шопоту куста.
Первый взрыв
Первый взрыв! — Тяжелое столетье
По тебе скользнуло. И во мгле
Мне пришлось молчанием ответить
На меня нахлынувшей земле.
Плыл простор, оторванный от поля…
И легла на мертвую ладонь
Горсть земли. И только поступь боли
Жгла следы, ласкаясь как огонь.
Все пути, бегущие за днями,
Пав сквозь пыль, что билась на валу,
Надо мной, как смерть над волчьей ямой,
Кувырнули прошлое во мглу — —
Но качнув дыханье пред собою
В пустоту, бегущую от глаз,
Сам, развеяв годы за судьбою,
Положу я память на фугас.
Не затрешь словами
Не затрешь словами захолустья,
Где живет молчальница-душа — —
Жди, покуда солнце не опустит
Луч косой под кровлю шалаша.
По траве, года перегибая,
Подбегают к озеру холмы,
Чтоб взглянуть, как тучей обростая,
Ляжет свет на логовище тьмы.
Зашумел встревоженный орешник,
Не желая ветви перегнуть,
Не желая странствующей песне
Указать на странствующий путь.
Захолустье. Ветхая дорога.
Горб волны под грузом камыша… —
Ты ли встанешь тенью у порога,
Как над жизнью хмурая душа?
Сквозь камыш, ломая чернолесье,
Набегает утро на пески, —
Так бежит веселое предместье
По холмам на омуты реки…
По стволу орешника крутого
Бьется луч. И глухо по душе
Проползло тоскующее слово,
Не найдя покоя в шалаше.