Под эту пыль, в которой солнце тонет,
Не лечь, зарывшись в выцветший песок;
Под дрожь ветвей задумчивых осок
Не спрятать сердца!.. В желтом небосклоне,
Там, далеко, за скатами полей,
Плывут, качаясь, мачты кораблей.
Здесь все молчит. И лес молчит. И поле.
Молчит, снимая с неба тишину.
Но я слыхал бегущую волну,
И мне ли жизнь молчанием неволить?
Как море моет небо о песок,
Я пеньем ветра вымою висок.
Неси, неси в степное бездорожье,
Далекий лес, упрямые пути!
Мне ль в этом ветре песен не найти, —
Чтоб с ними гнать поющей желтой рожью
Степную пыль, как желтая волна
Гоняет тину тлеющего дна!
Перерытые черной оспою
Анне Присмановой
Перерытые черной оспою,
под ветрами метались пашни.
Над деревнями — день постный
вспоминал о хлебе вчерашнем.
Ты пошла вдоль разбитого поезда
из деревни — в село соседнее,
чтоб березкам под праздник Троицы
поклониться песней весеннею, —
Чтоб поверить в ростки зеленые,
в колосистое лето разума,
когда ветер над степью сожженною
будет путь поездам указывать, —
Когда ель и сосна, однолетками
подымаясь над степью брошенной,
укачают ветвями цепкими
тяжесть песен, тобой скошенных.
Ждать, покуда осядет тьма
Ждать, покуда осядет тьма,
Иль на тьму приналечь плечом?
Есть глаза, для которых тюрьма
И стена за тюрьмой нипочем.
Ждать, покуда весна собьет
Этот лед с молчаливых стен,
Иль за взором итти вперед,
Оставляя за тенью плен?
Окна окнам глядят в упор.
Там — за окнами — бродят дни.
Прислонился к воротам двор,
Над воротами — лед звенит.
Есть глаза, на которых плен
Не лежит потухшим огнем — —
Уходи из под грузных стен,
Разве взор твой — крутой под'ем?
Я не знаю — в который раз
О плечо мое бьет стена,
И ломает о силу глаз
Золотые лучи окна.
Твой вопрос
Твой вопрос — не всегда прям
Твой ответ — не всегда смел.
Кто научит в лицо дням
Посылать этот свист стрел;
И, прищурив глаза, ждать —
Не застелет ли смерть тех,
Кто в заезженных дней гладь
Опускал молодой смех?
Набежала мятель на очаг,
Кувырнулся с печи сон,
Но глухая сила плеча
Поломала рамы окон.
И ползет за тобой лед,
И кочует с тобой свет — —
Над стрелою — ветра полет
Над ветрами — путей нет!
Перегнула земля спину
Перегнула земля спину.
Я руками схватил луч
И опять — его — кинул
В загудевший прибой туч.
Побежал золотым переулком
За лучем — золотой день.
Разве мне, в тишине гулкой,
Пригибать пред собой тень?
Разве мне, — чтоб душа пела, —
В тишину опускать вздох,
Отдыхать на траве прелой,
И ладонью ласкать мох? —
Там, в степи, где колесным стуком
Пробегает сквозь жизнь гроза, —
Встать, — отдать вышине руки,
И лучам — подарить глаза!
Отлоги
Лучи — как дождь. Ложится грузно в глину
Медвежья поступь раненой души.
Приду в леса и медленно раздвину
Седые корни северной глуши.
В который раз садится солнце в воду!
В который раз играют пузыри!
Я по утру доверю путь свой броду
И за спиной оставлю пустыри.
Лучи — как дождь… Запутанные травы
Бегут в следы ликующей игрой,
И даже клен, склонившись над канавой,
Глядит в зарю обветренной корой.
Приду в леса… Холодный мох согрею
Той теплотой, что в сердце донесу…
Я оттого в степном пути болею,
Что слишком много радости в лесу!
Ползет судьба сосновой, голой веткой — —
Ползет в зарю… — Поют ветра в свирель
Над тишиной — испуганной наседкой
Взметнула крылья вздыбленная ель.