– Кажется, да. Есть, правда, кое-что, что мне непонятно… Чтобы все прояснить, мне нужно еще раз поговорить с Мелиндой. – Глаза Ника вспыхнули. – Но сначала я доем пиццу.
Через полчаса он уже стоял у кованого забора одного из домов Лавандовой Долины. Что дало району такое название, гадать не приходилось, достаточно было оглядеться по сторонам. По древней традиции, уходящей корнями в семнадцатый век, перед многими домами здесь были разбиты лавандовые газоны – нежные сине-фиолетовые ковры вместо привычных изумрудных.
С удовольствием вдыхая пряно-терпкий аромат, Ник терпеливо дожидался, когда ему откроют. Встретила его сама Мелинда – судя по всему, ее родители домой до сих пор не вернулись. Учебное время давно закончилось, но она все еще была в школьной форме. Теперь ясно, отчего та выглядела настолько помятой.
Круги (скорей, темные провалы) под глазами Мелинды можно было заметить на расстоянии в несколько шагов. Покрасневшие глаза при виде Ника расширились.
– Мистер…
– Куинн, – подсказал он. – Мелинда, вы не против поговорить?
– По поводу смерти Джона и…
– Да. Но по большей части, по поводу смерти вашей подруги Кейт.
Мелинда сглотнула. Мимолетное движение гортани под тонкой кожей сказало ему о многом.
– Что… Что вы хотите мне сказать?
– То, что вы уже, судя по всему, уже и так знаете. То, что Эрин и ее друзей убила Кейт Тэннер.
Глава седьмая. Ник
Лицо Мелинды побелело до серости.
– Кейт мертва.
– Верно. Как верно и то, что со смертью жизнь не заканчивается. Кому, как не вам, это знать?
Она отшатнулась, в подсознательном защитном жесте прижимая руку к груди.
– О чем вы?..
– Пожалуйста, Мелинда, – устало попросил Ник. – Я не собираюсь доносить на вас Трибуналу. Я верю, что в случившемся нет вашей вины. Мне просто нужно понять… и удостовериться, что в Колледже Килкенни больше не будет смертей.
Мелинда медленно опустила руку. Мотнула головой, растрепав и без того неряшливую прическу.
– Нет. Все закончилось. Я вам это обещаю.
– Потому что все обидчики Кейт мертвы?
Она коротко всхлипнула и тут же замолчала. Сгорбила плечи под невидимым грузом, который мешал ей дышать последние несколько недель.
– Идемте в дом, – обессилено сказала она.
Там, внутри, среди натертых до блеска полов царила тишина. И одиночество. Мелинда провела Ника в гостиную. Он сел на белоснежный кожаный диван. Она же замерла у окна, невидяще глядя на Лавандовую Долину.
– Как вы узнали? – тихо спросила Мелинда.
– Смерть Кейт выбивалась из общей картины. При ней не было плеера с мемокубом, «заряженного» полуночными чарами, а значит, и причина ее смерти была иной. Об остальном догадаться несложно. Кейт писала пронзительные стихи, и именно их, наложенных на мелодию, я и услышал через призму мира теней.
Мелинда в изумлении развернулась к нему.
– Вы слышали ее песню?
– Не совсем. Но мне известны ее слова. В них очень много тоски.
– Тоски, – повторила она, словно зачарованная. – И правды.
– Я не знаю всех деталей, не знаю, как именно работают эти чары… Однако очевидно, что без помощи извне Кейт было не обойтись. Я только не могу понять, как все случилось. Вы точно не могли планировать все это с самого начала, иначе вы бы не пришли в Департамент. Не стали бы привлекать наше внимание к Колледжу Килкенни.
– Я ничего не планировала, – устало сказала Мелинда. – И да, я ошиблась. В том, что касалось Кейт. Ее травили, но никто ее не убивал. Она сама… Она просто сдалась. Сломалась.
Мелинда резко, прерывисто вздохнула. Шагнув к столу, дрожащей рукой налила в стакан воды из прозрачного кувшина, в котором плавали лимонные дольки. Первые секунды, когда она пила, зубы ее стучали о край стакана, но затем ей все же удалось овладеть собой. На стеклянную столешницу Мелинда поставила уже пустой стакан.
– Все эти возвышенные, мотивирующие речи о том, что ничто нас не сломит… Это такая чушь. У каждого есть предел. Какая-то грань, за которой не остается ничего, кроме желания, чтобы весь окружающий мир оставил тебя в покое. – Она говорила глухо, отрешенно. – Я не знаю, какая именно мысль была в голове Кейт, когда она поднималась на эту проклятую крышу. Возможно, она думала, что так будет лучше. Что ее матери будет проще вырастить одну дочь, чем две. А может, поняла, что так будет всегда. Что всегда будут люди, готовые – и способные – ее использовать. Поняла, что это мир был, есть и всегда будет полон несправедливости. Полон людей, которые добиваются своего нечестными путями, остальных оставляя на обочине. А может, все куда проще, и Кейт просто устала. Я не знаю!