Он не мог позволить, чтобы кто-то пострадал из-за него. Чтобы по его вине Департамент раз за разом упускал отступников. Ник понимал: он должен рассказать Робинсону о том, что с ним происходило. Так будет честно и правильно… Понимал и то, что сделать этого не сможет. Изо всех сил цеплялся за надежду, что все это лишь какой-то временный и необъяснимый сбой. Вскоре все наладится, и тогда рассказывать главе Департамента попросту будет не о чем.
Ник выиграл немного времени, взяв в напарники Алана, чтобы хотя бы таким отчаянным способом прикрыть исчезающий дар следопыта. Но Алан был слишком неопытен, чтобы умело формировать из гущи тэны След, способный привести к заклинателю. Для этого требовалась немалая концентрация и выработанная годами сноровка. Он часто ошибался, слишком полагаясь на то, что напарник (и, по совместительству, младший инспектор) исправит его ошибку. А потому с недавних пор охоту по Следу Ник и вовсе перестал ему доверять.
И как теперь доверять самому себе?
Если его надежды не сбудутся… Это лишь вопрос времени, как скоро Лиаму Робинсону станет известно о его проблемах. А пока он сидел напротив главы Департамента в его кабинете и вел, пожалуй, самый неприятный в своей жизни разговор.
Лишь тронутые сединой виски Лиама выдавали его возраст. Лицо гладкое, если не считать глубокой морщины меж темных густых бровей. Он часто хмурился, что, впрочем, неудивительно – при такой-то работе. И сейчас он исподлобья смотрел на Ника с неизменно хмурым выражением лица.
– Подведу итог. Примерно час работа всего Департамента была парализована. За то время, пока чтицы искали в здании несуществующего отступника, они могли упустить десятки других правонарушений, совершенных в разных концах нашего прекрасного города.
Лиам Робинсон любил говорить длинными, порой витиеватыми фразами, состоящими из множества уточнений и дополнений. Настолько длинными, что к концу фразы собеседник мог забыть, о чем говорилось в самом ее начале.
– Я понимаю… – тихо начал Ник.
– Я не договорил, – отрезал Лиам.
Он явно заготовил изобилующую подробностями речь, повествующую о том, насколько серьезные последствия имела ошибка Ника. Как будто он сам этого не понимал.
Лиам словно прочитал что-то в его глазах. Шумно выдохнул и потер пальцами виски. Снова мигрень или обычная усталость?
– Буду с тобой откровенен. Сегодня я впервые засомневался, не слишком ли рано он повысил тебя до младшего инспектора.
Ник сглотнул. Под ложечкой засосало. Куда сильней страха подвести родной Департамент был страх подвести самого Лиама.
– Не знаю, в курсе ты или нет, но мое решение тогда приняли не слишком-то благосклонно.
О, он знал. Еще бы не знать, когда шепотки и косые взгляды преследуют тебя всюду – в вестибюле, в офисах, в столовой Департамента и служебной комнате.
– Многие – за глаза, конечно, ведь такое редко говорят в лицо – заявляли о протекции.
Об этом Ник уже не знал, но… догадывался. Значит, агенты и впрямь решили, что Лиам повысил его так рано только из-за дружбы с его отцом?
Ник хорошо помнил те дни, когда Лиам Робинсон, тогда еще старший инспектор Департамента, гостевал в их доме. Помнил, как Лиам трепал его, еще ребенка, по голове, говоря, что подрастает новое поколение агентов. А Ник с присущей ему тогда важностью заявлял, что будет охотником, и точка. Помнил ответный смех Робинсона и неодобрительный взгляд отца.
– В этом, конечно, нет твоей вины. Вот только я не могу позволить, чтобы подобные слухи дошли до мэра. Чтобы мистер Керрейн решил, будто я держу в Департаменте тебя лишь в память о твоем отце. И твоя сегодняшняя оплошность ситуацию только ухудшила.
– Я понимаю. Этого не повторится.
Ведь так?
– Возможно, я совершил ошибку, – словно не слыша его, продолжал Лиам. Печать усталости на его лице проявилась еще отчетливее. – Возможно, слишком рано взвалил на тебя такую ответственность.
– Нет, Ли… мистер Робинсон, нет, – выдавил Ник, холодея.
Лиам протяжно вздохнул. Потер переносицу.
– Может, проблема в излишнем напряжении? Отсюда и потеря концентрации? Со следопытами порой такое случается. Своеобразная… профдеформация. Подумай о том, чтобы взять пару дней отпуска. Отправляйся куда-нибудь, развейся.
Ник медленно выдохнул. Похоже, выгонять из Департамента его пока не собираются.
– Я… подумаю.
Кабинет Робинсона он покидал с тяжелым сердцем. И с какими угодно мыслями, но только не об отпуске. Ник знал единственный способ улучшить положение дел – работать еще усерднее, чем прежде.
Он еще раз внимательно изучил все материалы по делу отступницы, крадущей чужую красоту, и удостоверился, что ничего не упустил. А еще – что уткнулся в тупик. Ни единой зацепки, ни единого подозрения… Со знакомыми Мирны Кларк уже разговаривал один из старших агентов – в отделе особых преступлений существовала особая иерархия. Агенты собирали всю необходимую информацию, инспекторы анализировали ее. Следопыты вроде Ника первыми выезжали на место тяжелых преступлений и пытались по горячим следам отыскать заклинателей. А потом, вне зависимости от исхода дела, ждали новой возможности проявить себя.