Я пристально смотрю на Шарлотту Зэйлер. Все, мое терпение иссякло! Вскочив, я неловко толкаю столик и проливаю чай — больше из ее кружки, чем из своей.
— Эйден считает, что убил женщину по имени Мэри Трелиз, — во второй раз объявляю я. — Но мне точно известно: это не так.
— Скоро дойдем и до этого, — обещает Шарлотта Зэйлер. — Пожалуйста, Рут, сядьте и ответьте на мой вопрос: «Багетная мастерская Сида» еще не закрылась?
— Нет, не закрылась, — пунцовая от унижения, цежу я. — Мы с Эйденом работаем по шесть, а то и по семь дней в неделю. На табличке написано не «Закрыто», а «Прием по записи». Мелкие заказы нам неинтересны. Порой люди по часу выбирают раму и паспарту для одной-единственной картины. Если выслушивать каждого, много не заработаешь!
— Понятно, — кивает Шарлотта Зэйлер. — И кто ваши клиенты?
— Господи, какое это имеет значение?! Местные художники, музеи, галереи… Есть несколько корпоративных клиентов…
— Как давно Эйден занимается изготовлением багетов? Его мастерская появилась сравнительно…
— Шесть лет, — перебиваю я. — Что вас еще интересует? В каких школах учились мы с Эйденом? Девичьи фамилии наших матерей?
— Это — нет, а вот где сейчас живет Эйден, интересует. Он живет с вами?
— Да, фактически.
— Как давно?
— Два… нет, уже два с половиной месяца, — отвечаю я, а про себя добавляю: «С той ночи в лондонском отеле». — У Эйдена есть и своя квартира, совсем маленькая, при мастерской, хотя она больше похожа на склад. — Все, хватит, и так наговорила больше, чем нужно!
— Многим холостякам и в грязной пепельнице уютно! — ухмыляется Шарлотта Зэйлер. — Эйден снимает эту квартиру или он владелец?
— Снимает. — Я решительно откидываю волосы с глаз. — Предвосхищая следующий вопрос, сообщу: арендную плату он вносит своевременно.
Шарлотта скрещивает руки на груди и улыбается.
— Спасибо, Рут, спасибо за терпение! А сейчас, пожалуйста, расскажите об Эйдене и Мэри Трелиз.
Выдержала я этот странный экзамен или завалила — непонятно. Ллихорадочно беру себя за шиворот и уверенно сообщаю:
— Эйден ее не убивал.
— Позвольте уточнить еще раз: вам известно, что ни Эйден, ни кто другой не убивал женщину по имени Мэри Трелиз, верно?
Я киваю.
— Она цела и невредима?
— Да, можете проверить…
— Проверю непременно.
— …и убедиться.
— Тогда почему Эйден считает, что убил ее?
— Не знаю… — Из груди вырывается тяжелый вздох. — Он не говорит.
— Это что, шутка? — Шарлотта недоуменно вскидывает брови.
— Увы, нет. Страшная нелепость, которая превращает нашу жизнь в ад.
— Так, мне нужны подробности! — Шарлотта решительно хлопает ладонью по столу. — Кто такая Мэри Трелиз? Чем занимается? Где живет? Сколько ей лет? Где вы с Эйденом с ней познакомились?
— Мэри — художница, живет в Спиллинге. А насчет возраста не могу сказать точно… Вероятно, ей, как и мне, под сорок, может, чуть больше.
Все мои ответы только вредят нам с Эйденом. Шарлотта Зэйлер это еще не поняла, но скоро поймет, и тогда… Страшно подумать, но тогда она махнет на меня рукой.
На Шарлоттином лице написано чувство, давно ставшее моим вторым «я», — полное замешательство.
— Попробую разобраться… — наконец говорит она. — По вашим словам, Эйден… Кстати, как давно вы вместе?
— С августа.
— То есть роман начался, как только вы стали у него работать.
Я киваю.
— Эйден считает, что убил Мэри Трелиз, а вам точно известно, что она не только жива, но и невредима?
— Верно. — Я откидываюсь на спинку стула, довольная тем, что меня наконец поняли.
— Не знаю, может прозвучать глупо, — Шарлотта Зэйлер прищуривается, — но вы говорили Эйдену, что Мэри Трелиз жива?
— Конечно. — По щеке сползает слеза. — Не просто говорила, а до мозоли на языке повторяла.
— А он что?
— А он… Он лишь качает головой и твердит, дескать, Мэри не может быть живой, потому что он ее убил.
— Вы искренне пытались ему втолковать?
— Сотни раз. Говорила, где она живет, предлагала ему съездить туда и собственными глазами убедиться, но он не желает. И сам не едет, и меня не слушает. Честное слово, руки опускаются!
Шарлотта Зэйлер тыкает ручкой себе в щеку.
— Рут, ваша история звучит очень странно. Надеюсь, вы понимаете, как странно она звучит?
— Разумеется, я же не идиотка!
— Где познакомились Эйден и Мэри?
— Не знаю…
— Великолепно! — бормочет Шарлотта. — Вдруг Эйден вас разыгрывает? Он вам про это убийство не первого апреля рассказал? — Наверное, выражение моего лица красноречивее любых слов, потому что она вмиг перестает ерничать. — Когда он вам рассказал? При каких обстоятельствах? Простите, Рут, но история кажется… едва ли не фантастической.
— Про убийство я услышала тринадцатого декабря прошлого года во время поездки в Лондон.
— Почему вы отправились в Лондон именно в тот день?
— Чтобы сходить на выставку.
— Ясно, продолжайте, — кивает Шарлотта.
— Случилось все в отеле. Было поздно, мы поужинали в городе, вернулись в номер около половины десятого, и… Эйден рассказал про убийство.
— С бухты-барахты? Взял и выложил: знаешь, Рут, я хладнокровно убил человека.
— О «хладнокровно» речь не шла. Эйден просто сказал, что убил Мэри. И не с бухты-барахты. Он переживал, что если мы не раскроем друг другу все секреты, то наши отношения не сложатся. Раскрывать этот секрет ему явно не хотелось. Я чувствовала: он боится. И сама тоже боялась.
— Почему? — Шарлотта Зэйлер подается вперед. — Как правило, откровения близких, особенно любимых, страх не вызывают. Многим женщинам даже нравится их слушать! У вас были причины думать, что Эйден способен совершить тяжкое преступление?
— Никаких причин не было! — качаю головой я. «Многим женщинам…» Шарлотта явно имеет в виду тех, для кого слово «секрет» ассоциируется с чем-то заманчивым и соблазнительным, а не с болью и муками.
— Как именно выразился Эйден?
— «Много лет назад я убил женщину, — зажмурившись, вспоминаю я. — Ее звали Мэри. Мэри Трелиз».
— «Ее звали Мэри Трелиз», — задумчиво повторяет Шарлотта Зэйлер. — Он явно считал, что вы с Мэри не знакомы. Он не подозревал, что это совсем не так?
Такого вопроса я не ожидала!
— Я не знаю Мэри, — бормочу я, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой.
— Что?
— Я не знакома с Мэри Трелиз.
— Тогда… Извините, Рут, возможно, я что-то пропустила, но если вы не знакомы с Мэри, то откуда знали, что она жива, когда Эйден впервые обмолвился об убийстве?
Шарлотта все равно не поверит! Тем не менее я пошла бы на откровенность, но тогда встреча с Мэри наверняка встанет перед глазами. Меня же от одной мысли в дрожь бросает! Я смотрю на остатки чая, морщусь и жду нового вопроса. Но сержант Зэйлер его не задает. Она ждет ответа.
— Послушайте, вам нужно лишь убедиться, что Мэри жива. Ее адрес: Мегсон-Кресент, дом номер пятнадцать…
— Это Уинстэнли-Истейт?
— Да, вроде бы… — мямлю я. Раз утверждаю, что не знакома с Мэри, то уверенно говорить нельзя.
— Мегсон-Кресент — кандидат на звание самой неблагополучной улицы Спиллинга. На первых этажах там даже окна не стеклят, потому что все равно выбьют, проще досками заколотить! — Шарлотта Зэйлер выразительно поднимает брови. — Мэри Трелиз — непризнанный талант? Судя по адресу, ее работы продаются не слишком успешно.
Меня душит истерический смех.
— Да они вообще не продаются!
— Выходит, у нее есть другой источник дохода?
— Не знаю.
— Неужели? Рут, по-вашему, я не способна распознать ложь? По-вашему, я никогда не сталкиваюсь со лжецами? Увы, сталкиваюсь, причем наивысшей пробы! Хотите, расскажу, какие они?
— Я не лгунья. Я не знакома с Мэри и ни разу не слышала о ней до того как Эйден… Эйден сказал…
— Сказал, что много лет назад ее убил?