Командир 265-й авиадивизии полковник Корягин и сам являлся сторонником применения крупных групп истребителей, в боевых вылетах которых, кстати, нередко принимал личное участие. Полковник Орлов, командир 278-й дивизии, напротив, охотно выпускал своих летчиков и на свободную охоту, и на патрулирование мелкими группами, а когда требовалось, умело маневрировал силами своих полков в воздушных боях. Дело здесь было не в личных пристрастиях, а в той самой негласной специализации, о которой я уже упоминал и которая затрагивала не только летчиков, но и в известной степени командиров полков и дивизий.
И Корягин, и Орлов помимо того, что зарекомендовали себя опытными командирами и умелыми организаторами, отличались еще и завидными способностями талантливых воспитателей и методистов. Сейчас, когда летный состав корпуса получал пополнение людьми, эти их качества оказались особенно кстати.
Пополнение приходило разношерстное. У тех, кто возвращался из госпиталей или прибыл из запасных полков, фронтовой опыт, как правило, оказывался вполне солидный. Но немало было и молодых летчиков, только-только закончивших училище. Постоянно, изо дня в день, велась работа по вводу летчиков в строй, по сколачиванию пар и звеньев, по отработке слетанности экипажей, по замене и подготовке ведущих. Происходили замены и в командных кадрах. Так, например, капитан Тищенко получил назначение штурманом полка. На освободившееся место командира эскадрильи утвердили кандидатуру капитана Д. В. Джабидзе, считавшегося в корпусе одним из лучших летчиков и заслуженно пользовавшегося высоким авторитетом у своих товарищей.
Сложнее было подобрать достойную кандидатуру на должность командира 812-го истребительного авиаполка. Прежний командир полка майор С. П. Попов погиб во время тренировочных полетов, которые мы тогда называли слепыми. Позже они стали называться полетами в сложных метеорологических условиях. Нужда летать при любой погоде возникала довольно часто. Поэтому тренировкам на слепые полеты мы придавали большое зиачение и стремились их проводить, когда к тому предоставлялась возможность.
В тот пасмурный октябрьский день небо заволокло сплошной облачностью да вдобавок еще нанесло тумана, и майор Попов, выполняя очередной тренировочный слепой полет, потерял ориентировку и не вернулся на аэродром. Это был отважный воздушный боец, на счету которого числилось около десятка сбитых вражеских самолетов, и способный, опытный командир. Полетел он на свой страх и риск, но не из лихости или удали, а ясно сознавая, что опыт слепых полетов в полку необходим и кто-то должен им овладеть, чтобы затем передавать другим летчикам. Так что это тоже была если и не боевая, то крайне важная для будущих боевых действий работа.
Командиром 812-го истребительного авиаполка стал майор М. В. Власов. Его пришлось перевести из другой дивизии — у самих дальневосточников подходящей кандидатуры не нашлось, за последний год у них сменилось три командира, майору Власову предстояло стать четвертым.
Помня, что отдых — тоже подготовка к боям: чем больше сил, тем крепче бьешь врага, — мы организовали для летного состава на берегу Буга нечто вроде небольшого, но очень уютного дома отдыха с пляжем и рыбалкой, куда посылали на несколько дней летчиков в порядке очереди. Времени хватило на всех, и заряд здоровья, запас столь необходимых на войне душевных сил удалось пополнить каждому. И когда в середине ноября поступил приказ перебазировать полки корпуса в Польшу, в район Вышницы, настроение у летного состава было как нельзя боевое. Подогревалось оно еще и тем, что авиационные соединения 16-й воздушной армии, в оперативное подчинение которой передавался 3 иак, занимали аэродромы, откуда до Германии и до самой столицы третьего рейха было, по нашим расчетам, ближе всего. А все мы тогда очень надеялись на то, что нам повезет и воевать доведется на главном направлении завершающего войну удара.
Ну а что касается лично меня, то я был рад, что вновь встречусь с командармом Руденко, с которым нас связала судьба еще в годы службы на Дальнем Востоке. Давнее знакомство позволило мне хорошо узнать этого выдающегося человека, посвятившего всю свою жизнь авиации. Сергей Игнатьевич Руденко обладал колоссальным опытом и до тонкостей знал авиационное дело. Это был талантливый командир, человек высокой культуры и глубоких разносторонних знаний. После летной школы, выпускником которой он стал еще в 1927 году, Руденко закончил в 1932 году Военно-воздушную академию имени профессора Н. Е. Жуковского. Войну начал в должности командира 31-й авиадивизии, вместе с которой перелетел на фронт с Дальнего Востока. Затем воевал в качестве командующего ВВС Калининского, а позже Волховского фронтов. В сорок втором командовал 1-й и 7-й ударными авиагруппами Ставки Верховного Главнокомандования. Осенью того же года получил назначение на должность командующего 16-й воздушной армией, воевал под Сталинградом, Курском, Орлом, принимал участие в освобождении Белоруссии. Теперь предстояло освобождать от гитлеровских захватчиков Польшу. Размещавшиеся на ее территории немецкие войска группы армий «А» прикрывали жизненные центры Германии.
Встреча с Руденко в штабе армии, располагавшемся неподалеку от Варшавы, на восточном берегу Вислы, не внесла, правда, желанной ясности в отношении того, удастся ли 3 иак принять участие в боях на главном направлении. До наступления оставалось еще два месяца, о чем, понятно, в момент нашего разговора ни я, ни командарм не знали. Это выяснилось значительно позже. А пока Руденко ввел меня в курс дела лишь в той мере, в какой это касалось подготовки к предстоящей Висло-Одерской операции. В распоряжении 6-го воздушного флота противника, противостоящего нам на этом участке советско-германского фронта, находилась хорошо развитая аэродромная сеть, дававшая возможность разместить здесь до полутора тысяч: самолетов. Однако данные разведки указывали, что такого количества самолетов у немцев нет. На аэродромах Модлин, Сохачев, Плоцк, Радом, Лодзь, Кутно, Познань и на других взлетно-посадочных площадках у немцев имелось более 500 боевых машин. Конечно, противник мог в дальнейшем наращивать свои силы — подобное предположение нельзя было сбрасывать со счетов. Но нам представлялось это маловероятным. Скорее немцы попытаются компенсировать нехватку истребительной авиации — новые части, как мы считали, им попросту негде брать — за счет усиления зенитной артиллерии, что, кстати, хорошо согласовывалось с поступавшими в последнее время данными разведки.