Тот выпрямился, улыбаясь так непринуждённо, как только мог:
- Если не считать того, что я – идиот? То – да. Вполне.
Отпустило очень вовремя. Гектор вытащил горящую еловую ветку, небрежно помахал, отгоняя летящую на свет мошкару, и прикурил, кивая куда-то в непроглядный мрак:
- Теперь я полностью готов и в твоём распоряжении. Указывай путь.
Майкл смотрел ещё настороженно и недоверчиво, но ничего не сказал. Он взял дядю за руку, отвёл на несколько десятков футов и потянул вниз, а когда тот опустился на землю, укрыл его пледом и вытянулся рядом. Они тихо лежали, окутанные запахами костра, табачного дыма, трав и цветов. Вокруг было не видно ни зги, кроме бесконечно далёких сияющих точек на небе, и все остальные чувства обострились.
Лес жил ночной жизнью. Повсюду слышались шорохи деревьев, плески воды, стрёкот насекомых. Где-то отрывисто кричала птица, и протяжно-тоскливо завывал койот. Майкл придвинулся ближе, уткнулся дяде носом в плечо, и тот на ощупь нашёл и погладил вихрастую мальчишескую макушку:
- Тебе снова страшно?
- Да. Очень.
Ладлоу повернулся на бок, отбросил сигарету и прижал парня к себе, обнимая одной рукой:
- Мы всё ещё можем уехать. Машина недалеко, я взял фонарик и …
- Нет. Я боюсь за тебя, - приглушённый голос, говорил куда-то Гектору под ключицу. – Ты болен, я знаю. И ты…
Мужчина почувствовал, как плечи парня мелко вздрагивают. Боже, он что, плачет? Так, если всё отрицать, он не поверит, и станет только хуже.
- Микки, послушай, - Ладлоу осторожно подбирал слова. Он обещал мальчикам никогда им не лгать о важных вещах, но ведь правду можно интерпретировать по-разному. Люди всегда слышат то, что хотят. – Да, я болен. Но я уже начал лечение, и доктор Стоун говорит, что всё идёт неплохо.
Гектор усмехнулся про себя. «Неплохо»! Доктор Стоун тоже преуспел в искусстве интерпретаций. Но спорить с ним трудно. При раке, всё, действительно, идёт очень неплохо, пока ты ещё слушаешь врачей, а не ангелов.
Ладлоу вспомнилось, как отчим натужно кашлял на веранде, сплёвывая кровь, и мать решила, что пришла пора позвать к нему священника. Когда тот предложил исповедаться, Гейб заявил, что он не любитель ворошить прошлое, и вообще у него есть занятие поинтереснее: петухи - вон! - во дворе дерутся. А на вопрос: «Сын, мой, разве тебя не волнует, куда ты попадёшь после смерти?», Габриель подал встречный:
- Вы так увлечены планами на времяпрепровождение после смерти, падре, что на жизнь, небось, и времени-то не остаётся?
Но святой отец никак не мог взять в толк: при чём тут петухи, и решил, что несчастный бредит:
- Да, Лилиан сказала, тебе совсем плохо…
- Не-ет, падре. Я же живой. А у живых – всё хорошо. И, кстати, предлагаю вам сделать это одиннадцатой заповедью и преподавать в воскресной школе.
Ладлоу улыбнулся воспоминаниям и снова полез в карман за сигаретами. Он стал курить слишком много, но это помогало бороться с тошнотой.
- Тебе незачем беспокоиться, Мик.
Он хлопнул парня в темноте по плечу. Ну, а что? Это правда. Когда, интересно, беспокойство имело практический смысл?
- И ты не умрёшь? – в слабом голосе Микки слышалась надежда. – Ты не умрёшь, так же, как Зак?
- Ну, когда-нибудь умру. Но не прямо сейчас, так что лить слёзы рановато. Потерпи уж, пожалуйста, до похорон. И что я точно не намерен делать – это умирать, как какой-то там Зак.
Гектор привстал, опираясь на локоть, чиркнул спичкой и прикурил. И как парень это делает? Ведь припомнил не Роджерса с его чахоткой, не Картрайта с болезнью почек, а именно Захарию с раком лёгких.
- Обещаешь?
- Ещё бы! – насколько Ладлоу помнил, Зак принял слишком много морфия.
- Нет, обещай!
- Клянусь! – Гектор решил, он ничем не рискует, ведь склонностью к суициду он не отличается.
- Ладно, - облегчённое хмыканье.
Гектор удовлетворённо затянулся. Он положительно сегодня в ударе. Доктор Стоун может им гордиться. И ведь не соврал ни разу.
– Но и ты мне пообещай: мы пока не расскажем ничего Джеку. У него скоро свадьба, и омрачать её ни к чему.
- Обещаю.
- Вот и славно, - теперь нужно срочно сменить тему. – Ты, кажется, просил рассказать о нашей семье? Если ты не передумал, то я как раз вспомнил кое-что интересное о твоём дедушке Габриеле. Он не был моим настоящим отцом, но я считаю его и своей семьей тоже. Ведь семья – это не только кровь.