Им сразу вспоминает мужской голос, но скидывает всё на то, что ей это просто приснилось. Помотав головой в разные стороны, Ханыль стыдливо опускает голову и пьёт воду дальше, буквально насильно вливая её в себя, а потом бежит в туалет, зажимая рот ладонью. Разум девушки всё ещё затуманен, а кровь полна алкоголя, все плывёт перед глазами, и она еле собирает эти обрывки в целостную картину, чтобы не стукнуться об что-нибудь; так что именно по этим причинам Им не замечает яркие следы побоев, думая, что это обычные чёрные пятна — иллюзия и выдумка опьяненного разума.
Вечером того же дня, когда Ханыль приводит себя в порядок и чувствует немного лучше, приходит Сехун с полными пакетами продуктов и встречает Им широкой улыбкой.
— Как ты? — он выходит из комнаты в домашней одежде и поправляет волосы, а потом подходит к Чхве, по отработанной схеме целует её в щёку и помогает раскладывать покупки, попутно успевая между делом вести беседу с гостьей.
— Вроде живая, — Сонхва ничего не рассказывала про прошедшую ночь и избегает вопросов об этом, а вот Сехуна можно легко расколоть. — Где Джинхо? — но Им не хочет слышать, иначе ей станет ещё хуже. Окна в комнате открыты нараспашку, поэтому воздух поступает в огромных количествах в комнату, и Ханыль наслаждается этим комфортом в квартире.
— Она у себя дома отдыхает. По новостям сболтнули, что дочь известного судьи была настолько пьяной, что даже идти не могла, — О сел напротив Ханыль и устало потёр шею рукой. — Ужас, на работе так тухло. Говорят, затишье перед бурей, — Сонхва поставила перед девушкой готовый горячий суп, а перед Сехуном варенную курицу, рис и ещё пару закусок. — Кстати, какой-то странный тип сегодня искал Минхёна. Надо будет спросить у него, что за фигня творится.
— Тогда мне тоже стоит вернуться на работу. Иначе прокурор Ли убьёт меня, — Сехун посмеялся; Чхве продолжала настороженно молчать и поглядывать на руки Им, а Ханыль же ничего не понимала. — Сонхва, что-то случилось? — заметив пристальный взгляд на свои руки, Им отодвинулась от стола и прикоснулась к манжетам свитера.
— Нет, подожди! — Чхве соскочила со стула, но не успела остановить подругу.
Ханыль потянула края рукавов вверх, задирая их до локтей и в ужасе пошатнулась на стуле, чуть ли не опрокидываясь спиной назад. Мало того, что на коже красуются желтеющие гематомы, так ещё и множество набухших царапин, чья краснота всё ещё не сошла. На глаза Им навернулись слёзы, и эта боль с той ночи резко вернулась и дала о себе знать в ту же минуту. У неё нет воспоминаний о том, что случилось, но она отчётливо видит синяки, а это не есть хорошо.
Что же случилось в ту ночь?
Сехун притих и вжал голову в свои плечи, ожидая рассказа своей девушки. Чхве сначала медленно выдохнула, а потом встала изо стола и начала с невозмутимым видом убирать посуду. Она складывала её с грохотом в раковину, потому что Им начала громко дышать и просить всё рассказать. Сонхва повернулась к подруге лицом, опираясь всем телом о тумбу, и скрестила руки на груди.
— Все мы скрываем что-то даже от самых близких людей, потому что это наше, хоть и не такое ценное, сокровище. Иногда это становится слишком тяжело, Ханыль, — Сонхва села рядом с подругой и взяла её за руку. — Ты не сможешь справиться со всем этим одна, потому что в один момент это поглотит тебя. И ты сломаешься. Если это было в прошлом, то это не меняет того факта, что оно всегда будет напоминать о совершённых ошибках. Поэтому, Ханыль, расскажи мне, — Чхве глянула на своего парня и он послушно ушёл, — кто такой Накамото Юта?
***
Накамото вернулся домой и сразу же спустился вниз, где его уже ждали Джэхван, Уджин и Джинён. За несколько лет в этой комнате всё кардинально изменилось. Вместо пуфиков стоял прямоугольный залакированный дубовый стол, за которым и сидели парни. Стулья на деревянном каркасе с мягким сиденьем и спинкой чёрного цвета, такой же тёмный массивный шкаф с дверями-купе, который расположился напротив входа.
Вместо проектора висел телевизор, которым никто в принципе больше и не пользуется. И холодильник, который стоял в самом дальнем углу комнату, издавал странный шум. Накамото давно хотел вызвать мастера, чтобы они исправили эту проблему.
Когда он сел, то Уджин был единственным, кто отвлёкся от своих дел и поздоровался с Ютой. Джинён облокотился на спинку и сидел с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. В комнате было душно, несмотря на осенний сезон, а кондиционер не включишь из-за простывшего Джэхвана, который только и делает, что жалуется, мол ему в спину дует, а завтра у него важная встреча.
— Не видел вас на вечеринке. Почему не пришли? — Ким закатил глаза и указал на своё горло, намекая на то, что он болеет.
— Мне было так лень, если честно, — отозвался Уджин и встал изо стола, чтобы поискать какую-нибудь еду в холодильнике. — Ещё завал на работе, и брат заставил меня разбираться с новой невестой, которую мне выбрали. У самого свадьба на носу, а он тыкает всё мне. Так ещё и думает, что имеет на это право! Сам же свалил из дома.
— Чанёль как всегда. Женится — успокоится и отстанет от тебя. А ты, Джинён? — Бэ медленно поднял веки и взглянул на японца. Он пожал плечами и поднял голову, разглядывая белоснежный потолок.
— Я был занят. Тот Чунмён доставляет проблемы — вновь устраивает скандал, что дело в прокуратуре ещё не закрыто, — Юта хмыкнул и кивнул, чтобы Бэ продолжал. — А ещё он грозит рассказать всё своему начальству, если ты не выплатишь ему определённую сумму за слитую информацию о ловушке полиции в ту ночь, неделю назад. Ты ведь знаешь, агент До тот ещё придурок, — Джинён усмехнулся и выжидающе взглянул на парня. Он ждёт его ответа на это, но Накамото смотрит вперёд себя и молчит в течение получаса.
— Даже если он сильно захочет, всё равно ничего не сможет сделать. Иногда он забывает, кто на самом деле владеет ситуацией, — японец ехидно ухмыляется и поднимает глаза к потолку, разглядывая дорогую люстру. — Видел Ханыль на вечеринке.
Джинён дёргается и кончики его пальцев начинают гореть изнутри. Но он всё равно сохраняет невозмутимый вид и даже не интересуется подробностями, потому что вполне ожидает, что они и не разговаривали. Но Юта гадко улыбается и смотрит на свои руки: он потирает ладони и сжимает их в кулаки, потом разжимает и снова продолжает смотреть.
— И как она? Сильно изменилась? Чанёль однажды сказал, что она стала намного лучше со времён университета! — Уджин гордо задрал подбородок и усмехнулся, мельком взглянув на невозмутимого Бэ. Заметив, что реакции на его слова никакой не последовало, Пак отворачивается снова к Киму.
— Её кожа такая же мягкая и нежная, — Джэхван с Уджином усмехаются, а потом отворачиваются от Юты и снова говорят уже о своём. Но у Бэ всё внутри сворачивается, органы сжимаются, сердце замирает в ожидании. Он всегда знал, что Накамото какой-то извращенец с замашками садиста, но выслушивать такое про давнюю знакомую было противно. Видимо, только Бэ. — Уверен, что теперь у неё синяки и раны, которые долго не сойдут.
Бэ проглатывает ярость, пылающую синим пламенем, и молчит. У него сейчас нет абсолютно никакого выбора. Да и желания тоже, чтобы начать спорить с японцем. Он знает, чем всё может закончиться. Особенно тогда, когда их отцы стали вести этот бизнес снова.
— Что будем делать с Сонуном? — еле выдавливает из себя Бэ.
— Вряд ли его найдут, так что не беспокойтесь сильно, — Юта брезгливо кривит лицо, потому что открыто ненавидит Ха после двух попыток сбежать, не выплатив долги. Японец встаёт и говорит, что придёт через час, так как ему нужно уладить некоторые вещи.
— Как поступить с Чунмёном? — вновь присоединяется к беседе Уджин.
Накамото останавливается и поворачивает голову так, что все трое парней видят его животный оскал. Он посмотрел на Джинёна, и Бэ увидел дикий огонёк в его глазах. Он не удивлён, но его кожа покрывается мурашками от такого пронзительного взгляда.