Затем помедлил, прикрыл глаза и повернул голову к остальным стражам.
- Это касается всех! Всем свободным треугольникам, кроме Пси, быть в зале Совета через полтора часа.
Стражи загалдели, нарушая спокойствие и покой усыпальницы. Они что-то обсуждали, чему-то возмущались, где-то даже были недовольны.
Но девочка слышала, а по большей части ощущала, что абсолютно все были счастливы. Жизнь снова возвращалась в старое русло. Все что было сломано можно было починить, утерянное сделать заново, а умершее – почтить память и жить дальше.
И да, вечно недовольный всем и каждым Альфа три тоже был неотъемлемой частью этой жизни.
Постепенно, живые начали покидать покои мертвых. Кто-то спешил в облеты и на дежурства, кто-то снова отправлялся в лазарет, кто-то просто хотел отдохнуть от всего происходящего.
Таши и сама, немного постояв около замороженных в вечную стражу Следящих, уже направилась в сторону выхода. Тем более что и Элл и Оак уже отошли к более узкой части галереи и ждали, когда подруга, тоже присоединится к ним.
Но девочка сама не зная почему, медлила.
Она перевела взгляд на синюю стену, что находилась справа от умерших стражей. Туда, где обрамленная свежим льдом, находилась небольшая табличка.
«Треугольник Следящие 1994 - 2019» - значилась на ней крупная, угловатая, немного похожая на почерк наставника, надпись.
Под самой рамкой памятной таблички, Таши вдруг заметила странно знакомое, едва уловимое взглядом движение.
Она подошла чуть ближе и разглядела нарисованную, прыгающую по стене чрезмерно пушистую рысь, которая передвигалась по ледяной поверхности длинными, размашистыми скачками.
Проследив за кистеухой кошкой еще с секунду, девочка точно боясь спугнуть рисунок, осторожно пошла за ней, мало отдавая себе отчет в том, зачем она это делает.
Рысь тем временем, гордо распушив бакенбарды, иногда посматривая на спешащую за ней Таши, направлялась к той части галереи, где прозрачные стены с похороненными стражами заросли внушительным слоем изморози.
Впрочем, это было совсем недалеко и юная стражница быстро догнала нарисованную кошку. Та же, в свою очередь, хитро махнув флажком хвоста, оглянулась на свою спутницу в последний раз и исчезла за завесой ледяного кружева.
Девочка несмело, точно боясь разбудить тех, кто находился по ту сторону изморози, подошла к тому месту, где исчезла рысь.
Слой снежной пыли на табличке, был тоньше чем на ледяной стене.
- Треугольник Стремительные, - шепотом прочитала Таши, заметив чуть ниже дату. – 1936 – 2004 год.
Она подошла к слою белого налёта вплотную и одним движением ладони счистила для просмотра широкую полосу. Под пальцами колко и коротко хрустнуло.
Таши вздрогнула, прижимая вторую ладонь к дрожащим, точно от холода губам.
Там, за слоем льда, в своем вечном карауле, стоял тот, кто был ее жизнью. Прошлой, далекой жизнью.
Лед не дал тлену проникнуть и испортить то, что она запомнила. Вечно растрепанные, короткие, вороные волосы были убраны в немного нелепый хвост. Широкое лицо, волевой подбородок, с небольшой, чуть заметной ямочкой, вечно слегка подозрительный прищур пасмурно-серых глаз. И да, пусть его взгляд был скрыт синими очками, она знала, что под ними.
- Тэйн. – прошептала она так, словно хотела позвать своего товарища. Своего единицу. Того, в честь которого их треугольник назвали Стремительными.
Она коротко вздохнула. Тэйн, ее любимый Тэйн был там за льдом. А она стояла тут перед ним.
Стражница провела ладонью чуть дальше, там тоже стоял, очень высокий, темноволосый юноша. Широкоплечий, с горбатым, переломанным несколько раз еще до Полара носом, квадратной, выдающейся чуть вперед челюстью и абсолютно прямой линией рта. И пусть он всем на первый взгляд казался мрачным, она знала, что это не так. Он был самым добрым и надежным среди всех, с кем она когда-либо была знакома.
- Герк. – уже громче произнесла Таши и на ее губах дрогнула улыбка, и они точно сами произнесли – Мамонт. Мой мамонт.
Ее рука проехалась чуть дальше, открывая взору пустое ледяное пространство.
Она опустила голову, не понимая, почему так получилось. Почему это все произошло с ней.
Пальцы, сжимаясь царапнули лед. Словно бы она хотела пробиться туда к ним. Встать рядом. Ощутить их присутствие.
Плеч коснулись две теплые родные руки. Эллан и Оак подошли к остановившейся около ледяного надгробия подруге.
- Тебе повезло, Заяц. – пробасил Оак в правое ухо, и она положила руку на его огромную ладонь. – Я своих вообще не помню.
- И я. – произнес Элл, и почтительно склонил голову. – Все точно в тумане.