Девочка, допив какао, несколько раз кивнула в ответ.
- А ты? – Эллан внимательно посмотрел на другого своего товарища.
- Что? – недоуменно перевел на него свои оранжевые глаза Оак. – Извини, я все прослушал.
- И так постоянно. – нараспев произнес мальчик, переведя взгляд на пустые тарелки. – Когда ты перестал слушать?
- Когда она, – указал он глазами на Таши. – Тебя перебила.
На другом конце зала, с тяжелым стуком, открылась дверь, и оттуда на четырех лапах вышла огромная, ростом со взрослого человека, белая медведица. Ее снежная шерсть лощёно блестела в бликах светильников. Она медленно, с достоинством шла к столу, где сидели Омега, на всех четырех своих мощных лапах.
Девочка замерла в своем кресле, не сводя глаз с прекрасного и одновременно грозного зверя в синем фартуке. Кокетливая белая косынка едва прикрывала круглые уши. Таши, не сдержавшись, прыснула в ладошку, головной убор медведицы был так щедро расшит голубыми цветочками, что напоминал весеннюю полянку.
Оба мальчика, заметив ее взгляд повернулись в своих креслах, и их лица озарились светлыми и добрыми улыбками, до самых ушей.
- Шрим! – почти что выкрикнул Эллан, - Как ты? Как дела на кухне? Обед был - пальчики оближешь.
Медведица улыбнулась, приподняв уголки черных губ, и одобрительно фыркнув, встала на задние лапы, тем самым став выше в два раза.
- Да, я видела, как Оак заказал добавку, - рычащий, басовитый голос медведицы был мягким и ласковым, что казалось очень странным, учитывая ее размеры. – Еще поразилась, почему только одну тарелку.
- Я съел порцию Таши. – смущенно глядя в пол, произнес мальчик, поймав на себе укоризненные взгляды двух других детей.
Медведица, оперевшись на кресло Эллана, посмотрела на нее своими большими, черными глазами.
- О, новенькая! Как я понимаю, Таши - это ты, верно? И как тебе моя стряпня?
- Очень вкусно! - не сводя взгляда со зверя, немного смущенно выпалила девочка.
Медведица снова улыбнулась, и мощной лапой перевязала бантик на своем фартуке. Таши заметила, что Шрим это делала почти с человеческой сноровкой, только чуть медленней.
- Спасибо, смотрю вас теперь трое. Думаю, тоже скоро будете летать в караулы. А сейчас отъедайтесь, отсыпайтесь и учитесь, пока время есть.
- На счет отъедаться, это я всегда рад. Только позови! – восторженно проговорил Оак, вилкой подчищая оставшийся черничный джем со своей тарелки. Шрим вразвалку перешла к его креслу и обняла мальчика вместе со спинкой.
- Обожаю двоек. Едят, все что я приготовлю, и еще добавки просят. Всех люблю, от Бирна до Оака. Не то что эти тройки - это я не буду, это не хочу, и вообще, сегодня буду есть в библиотеке. – все поразились, как она даже басом умудрилась изобразить капризную речь Альфа три. – Не обижайся милая, - она снова говорила в своей обычной манере. – не все, конечно. Ну, я пошла. Пора уже ужин готовить.
- А что будет? - Оак поднял на нее восхищенный, почти влюбленный взгляд.
- Пирог с рыбой и кисель. – снова опустившись на четыре лапы, и двигаясь в сторону кухни, прорычала медведица.
- Скорее бы... – Омега два, мечтательно посмотрел на пустые тарелки.
- Тебе лишь бы брюхо набить. – провожая взглядом Шрим, бросил в сторону друга Эллан.
- Даже она его не любит. – тихо произнесла Таши. Пояснять кого она имела в виду было не нужно, мальчишки почти одновременно закатили глаза.
- Его тут вообще, мало кто любит. Да, не повезло тебе, в этом смысле. – с жалостью и сочувствием сказал ей Эллан. – Я, конечно, в восторге от своего мастера, но не представляю, как Альфа уживаются в своем треугольнике. Это же наверняка сплошной кошмар!
- Да уж, - поддержал его мнение Оак, - Бирн – самый лучший и веселый мастер, и двойкам очень повезло с ним. Но даже его Альфа три иногда выводит…
Договорить он не смог, так как проследил за глазами Таши, которые только секунду назад увидели проход. Там подпирая правым боком стену, скрестивши руки на груди, стоял Альфа три и с пристальным вниманием смотрел на их стол.
Его появления никто из детей не заметил, и теперь все трое пристыженно отводили взгляды куда угодно, лишь бы не в сторону того места, где стоял нелюбимый всеми мастер троек.
Тем временем, видимо поняв, что его здесь явно не ждали, он что-то коротко произнес и на стене, слева от прохода, появились громадные, в человеческий рост часы, нарисованные морозными, белыми узорами. Стрелки показывали, что сейчас четыре часа, цифра два светилась чуть ярче остальных, а под ней был еле заметный белый, витой рисунок.