В пологе была одна Аяна.
— Где Тин-Тин?
— Спроси у ветра, — глухо отозвалась Аяна.
— Я тебя спрашиваю — где моя жена? — вскричал Пины.
— Я — твоя жена…
В страшном гневе Пины схватил несчастную, обессилевшую от ночных слез женщину и встряхнул изо всех сил:
— Где она?
— Ушла за собачьим кормом, — выдавила из себя женщина.
Пины выпустил Аяну и бросился вон из яранги. Подгоняемый ветром, он добрался до мясной ямы, где хранились зимние запасы, но не нашел Тин-Тин. Китовая лопатка, прикрывающая яму, была занесена толстым слоем снега.
«Унесло ветром!» — пронеслось в сознании Пины. Он хотел тут же кинуться на поиски, но благоразумие взяло верх. Он сначала вернулся в ярангу, взял моток тонкого нерпичьего ремня, привязал один конец к жилищу и отправился на поиски, идя по кругу и всматриваясь в каждый сугроб.
…А тем временем Тин-Тин добралась до пещеры и откопала занесенный снегом вход.
Гойгой лежал ничком, и на его правой ноге висела деревянная ловушка.
— Что с тобой, Гойгой?
— Помоги снять, — со стоном попросил Гойгой. — Нынешней ночью попался.
Тин-Тин захватила старое копье Гойгоя и остро отточенный каменный нож. Она перерезала толстые ремни, стягивающие ловушку. Даже сквозь густую шерсть видно было, как распухла нога.
— Как ты добралась? — с беспокойством спросил Гойгой.
— Сама не знаю, — ответила Тин-Тин.
— Но тебя будут искать!
— Пины ушел в ярангу Кэу… Ночью лаяли собаки, кого-то почуяли будто бы… А сейчас Кэу вопрошает богов. Как бы беды не вышло, Гойгой!
Гойгой задумался… Можно попытаться уйти сейчас, тем более Тин-Тин здесь. Но вот нога… Она болит, и с такой ногой далеко не уйдешь. Придется подождать…
— Ты иди, — сказал Гойгой. — Как нога поправится — уйдем. Уйдем и не будем оглядываться.
— Но ты будь осторожен, — попросила Тин-Тин. — Без надобности не выходи из пещеры. Сейчас люди настороже.
На обратном пути Тин-Тин споткнулась о туго натянутый ремень. Пины схватил ее за плечо и поднял.
— Ты где была? — услышала она приглушенный ветром голос.
— Заблудилась…
Ничего не говоря, Пины обхватил женщину и втащил в ярангу.
Он молча ждал, пока Тин-Тин отряхивалась. Когда она вползла в полог, Пины, оглядев ярангу, вдруг заметил отсутствие копья Гойгоя.
Утомленная допросом, Тин-Тин долго не могла уснуть. Она лежала, высунув голову в чоттагин, жадно вдыхая пахнущий талым снегом воздух.
В таком положении и взял ее Пины, но она, как и вчера, лежала неподвижная, холодная под тяжелым, пылающим от гнева и желания мужским телом. И чем неистовее старался Пины, тем явственнее обозначалось бесплодие его усилий разбудить чувственность Тин-Тин. На этот раз он не обращал внимания на громкие причитания Аяны, на грохот бури, и все же на душе у него, кроме горечи и глубокого чувства разочарования, ничего не было.
К утру немного стихло. Но когда Тин-Тин засобиралась выходить, Пины положил тяжелую руку на ее плечо:
— Ты никуда не пойдешь.
— Но мне нужно за льдом, за тин-тином…
— Я сам привезу тин-тин, — сказал он.
Разговаривая с женщиной, он внимательно следил за ее лицом, словно стараясь угадать ее мысли.
Его подозрение росло, смешиваясь с чувством горькой неудачи, злости и раздражения. Но вслух сказать то, о чем он думал, он еще не решался. Слишком чудовищно и неправдоподобно… Может быть, все объясняется тем, что Тин-Тин еще на что-то надеется, наслушавшись сказочных преданий.
— И знай, — строго произнес Пины, — никто еще в нашем стойбище, ни живущие, ни те, кто ушел сквозь облака, никогда не утверждали, что видели тэрыкы… То, что видел Кэу в пурге, — ему померещилось. Он разговаривал с богами, и боги ответили, что тэрыкы поблизости стойбища нет…
Тин-Тин слушала Пины с опущенной головой, и все в ней противилось тяжелым, полным убежденности словам. Как ей хотелось крикнуть: на этот раз боги ошиблись! Гойгой жив! И даже в облике тэрыкы он остался человеком и мужчиной!
— Того, кого ты ищешь, нет, — продолжал Пины. — Напрасно теряешь время.
Пины говорил это, а у самого в сознании крепло одно: она что-то скрывает. И это неизвестное касается и тэрыкы, и пропавшего во льдах Гойгоя.
Весь день Пины не спускал глаз с Тин-Тин, благо не надо было ему далеко отлучаться: в такую погоду охотник остается дома. Он следил за каждым ее движением, за каждым ее взглядом. Более всего его мучила мысль об исчезновении старого копья Гойгоя. Наконец, измученный невысказанными догадками и предположениями, он напрямик спросил: