"Когда вы возвращаетесь на родную землю и начинаете вспоминать испытанное, вы осознаете, что видели и открыли такой край на этой планете, где люди Земли могут жить и работать в полном примирении и братстве" - это написал Лерой Шерон, геофизик, бывший американский "обменный ученый в Советской антарктической экспедиции.
В возможности подобных открытий не главная ли ценность Антарктиды?
Бродяга Гаррисон (Дубровин Владимир Николаевич)
Дубровин Владимир Николаевич
Родился в 1915 г. Радиотележурна-лист, член Союза журналистов СССР, редактор отдела промышленности, транспорта и строительства Ростовского и областного комитета по телевидению и радиовещанию. Участник нескольких антарктических плаваний. Автор киносценария, множества очерков и рассказов. Живет в Ростове-на-Дону.
Интервью с интересным человеком
Сегодня мы покидаем Фолклендские острова. День чудесный, какого давно не было. Солнечно, тепло. Мы щеголяем в костюмах, совершенно позабыв, что еще два дня назад с гор дул пронизывающий ветер. Он принес холод и обильно засыпал снегом чистенькие улицы Стэнли.
За час до отхода моторный бот доставил нашу группу на борт "Академика Книповича".
Заработал брашпиль. "Академик Книпович" разворачивается и самым малым ходом проходит мимо английского парохода "Джон Биско", недавно возвратившегося с Южных Оркнейских островов. Он доставил в Стэнли научную группу британской антарктической службы. Идем мимо датского судна, зашедшего в бухту накануне, мимо местных рыбацких судов.
Трижды звучит прощальный сигнал. Мощный голос советского научного судна стелется над бухтой, проносится над разноцветными крышами поселка, теряется среди гор и холмов. Мы всегда подаем этот сигнал, покидая порт.
По традиции стоящие в порту суда отвечают на прощальный сигнал уходящего корабля. По традиции. А в жизни? Мы чутко прислушиваемся. С берега - ни звука. Молчат суда, будто там все вымерли. Пауза затягивается, становится невыносимой.
Вдруг сквозь шум волн и рокот мотора к нам с берега доносятся три ответных гудка. Это прощальный привет старика "Джона Биско". Через небольшую паузу мощно звучат гудки датчанина. Все, кто был на палубе, заулыбались, заговорили. Все стало на свое место: традиция была соблюдена.
Я повел биноклем в сторону причалов. В стороне от "Джона Биско", прикрытая стенкой пакгауза, стояла крошечная яхточка австралийца Роберта Гаррисона. Раньше ее не было видно. А сейчас ее мачта с зачехленным парусом была снова видна на фоне неба. Рядом стоял и ее владелец, недавний пастух и батрак, а теперь отважный моряк-одиночка, шесть лет назад покинувший родину ради неуемного любопытства к жизни других народов.
С Гаррисоном мы познакомились случайно. В первый день нашей стоянки в Стэнли группа наших моряков вместе с капитаном ожидала на берегу моторный бот, чтобы добраться до судна. Моросил дождь, по небу неслись лохматые тучи. Моряки с "Джона Биско" в одиночку и группами спешили на берег. Нам же на берегу делать было нечего. Все, что можно было осмотреть, мы осмотрели. Осмотрели этот небольшой английский поселок, едва насчитывающий полторы тысячи человек. Побывали даже на стадионе, на котором тренировались местные футболисты - будущие соперники нашей футбольной команды. Словом, дома, то есть на судне, нам было лучше всего.
Капитан слушал впечатления матросов об этом поселке, потом спросил:
- А вы на яхте Гаррисона были?
- Что за яхта? Какой Гаррисон? - послышались вопросы.
Капитан повернулся к пирсу.
- Вон, правее американского судна виднеется мачта. Видите? Прямо под стенкой пакгауза. Так это и есть яхта, о которой я говорю, - ответил капитан
Мы все посмотрели в направлении, указанном капитаном. Метрах в двухстах от нас скрытая деревянным настилом пирса стояла небольшая яхта. Впрочем, мы видели только половину мачты и ванты. Казалось, мачта укреплена прямо на пирсе.