Мыс Бророк, пожалуй, одно из примечательных мест острова. Он высок, обращен к югу своими темными обрывистыми скалами и является излюбленным местом гнездовий великого множества птиц. Несмотря на раннее время года, здесь уже сновали стаи пернатых, наполнявших воздух веселым гамом. В расщелинах между камнями зеленели мхи, а на солнечном пригреве, под тоненьким ледяным покровом, как в миниатюрном парничке, оживали растения. Но нам было не до них: нас интересовала береговая полоса, а она была завалена снежными лавинами. Все наши поиски оказались безуспешными.
Вторая наша попытка найти могилу Седова была летом, благо в эту пору солнце светит круглые сутки. 30 июля к 9 часам вечера на берегу бухты Теплитц собрались любители гребного спорта. Свободная ото льда бухта Теплитц - явление довольно редкое, и мы воспользовались им. Быстро спустили шлюпку, налегли на весла. Стоял полный штиль, было солнечно и тепло. В бухте плавали громадные айсберги причудливых форм. В береговом леднике виднелись голубые гроты и пещеры. Каскады талой воды падали с высоты с музыкальным звоном. Как бы хорошо запечатлеть эти картины! Но мы так неожиданно собрались на эту прогулку, что даже не захватили с собой фотоаппарата.
Скоро показались скалы мыса Аук. Привлеченные зеленью травы, столь неожиданной для острова Рудольфа, мы высадились на берег. Здесь было по- летнему оживленно: чистики, люрики и другие птицы стайками проносились мимо, занятые своими делами. Мы разбрелись по берегу, собирая цветы и приглянувшиеся камни. Плотник Федор Никифорович Зуев - мы зовем его попросту дядя Федя - шагал вдоль берега с ружьем. Несколько выше его по каменистым осыпям шел строитель Иван Семенович Лебедев. Он-то и наткнулся на одном косогоре на обломки лыж, ржавые консервные банки - предметы явно посторонние для этой арктической пустыни.
Привлеченные их криками, мы собрались у места находки. Стали осторожно разбирать камни. Обнаружили истлевшие куски брезента, веревок и меховой одежды. Рядом нашли небольшой топорик-молоток, точеный флагшток из двух частей. На нем уцелели крохотные лоскутки истлевшего русского трехцветного флага. На втором куске флагштока была медная соединительная втулка с надписью: "Polar Expedit. Sedow 1914".
Принадлежность этих предметов экспедиции Седова была бесспорной. Стало также очевидным, что спутники Седова на этом каменистом берегу, да еще в феврале, не смогли поглубже захоронить тело начальника. А позже могильный холмик, сложенный ими из камней, мог быть разрыт бродягой-медведем; песцы и чайки растащили останки отважного исследователя, а море поглотило то немногое, что осталось.
Мы стояли вокруг этого места, обнажив головы, с тяжелым чувством. Горечь усугублялась еще от сознания того, что Седов умер в нескольких километрах от домика экспедиции Фиала, в котором находились большие запасы продуктов, одежды, топлива. В домике были условия, несравнимые с теми, что могла дать палатка и промерзшие, сырые спальные мешки.
Из камней, собранных вокруг места находки, мы сложили небольшой гурий. Предметы, найденные нами, были собраны и впоследствии переданы в Музей Арктики и Антарктики в Ленинграде.
На станции мы решили позже вернуться сюда снова, чтобы устроить памятник Седову. Но льды загромоздили бухту Теплитц, мыс Аук стал для нас недоступным.
В этой поездке на шлюпке участвовали: начальник зимовки Я. С. Либин, упоминавшиеся выше строители Ф. Зуев и И. Лебедев, врач Р. Райхман, сотрудники полярной станции и авиабазы - радиотехник В. Бобков, М. Нестерович, И. Мельников, Н. Мартынов, С. Войнов и я - тогдашний комсорг авиабазы острова Рудольфа.
О нашей жизни, работе, находках на острове Рудольфа рассказано в коллективной книге зимовщиков полярной станции острова Рудольфа "На подступах к полюсу", выпущенной в 1941 г. Но вот через тридцать с лишним лет мне довелось прочитать дневники Седова, Линника и Пустотного в брошюре "Втроем на полюс", изданной "Известиями" в 1964 г., и я смог по-иному представить себе дни похода на полюс в феврале 1914 г.
Оказывается, все трое знали о зимовке Фиала и Абруццкого, стремились к ней. В одном месте читаем в дневниках:
"Пошли посмотреть путь дальше. Но пройдя не более версты, пришли в полное уныние, так как перед нами оказались открытая вода и берег вокруг обрывистый, материковый лед (глетчер) до 20 и более сажен высоты, впереди никаких признаков постройки экспедиции герцога Абруццкого".