– Да.
Динара улыбнулась. Она понимала, что выглядит очень подозрительно: великолепный конь без сбруи, молоденькая всадница, одетая по последней моде, но коротко остриженная, и никакого сопровождения, – все это могло насторожить кого угодно.
– Я заблудилась, – снова улыбнулась она. – Скажите, пожалуйста, куда ведет эта дорога? Доберусь я в Колм или в Лоттен?
Кучер напрягся еще сильнее.
– Хорошо ж вы заплутали, – пробурчал он. – И Колм, и Лоттен у нас за спиной, и ни туда, ни туда засветло не доехать даже на таком коне, как у вас.
– А есть ли какой-нибудь город у нас впереди?
– Аста.
– Далеко?
– Я буду там к вечеру, но вы доскачете куда раньше. Все время прямо, не собьетесь.
– Спасибо!
Степнячка понеслась вперед, почтовый экипаж остался у нее за спиной. Значит, Аста. Это и удивило, и обрадовало Динару. С одной стороны, девушка оказалась намного дальше, чем думала, и сердилась сама на себя, что так ошиблась, оценивая расстояние. С другой стороны, Аста была уже не во владениях герцога Роберта, и значит, едва ли кто-то там станет всерьез искать Динару. И городок был ей хорошо знаком – именно здесь она провела целых два года, когда по настоянию отца училась в классической дамской школе.
Еще через полчаса Динара увидела знакомый широкий ручей и мостик и, не подъезжая пока к городу, свернула в густой перелесок. Шея и грудь вороного были мокрыми от пота, надо было дать отдохнуть коню и немного набраться сил самой – от голода и слабости у нее темнело в глазах. Взгляд девушки снова упал на обручальное кольцо, и Динара вздохнула: этот кусочек золота она даже не сможет продать. Точнее, сможет, но не здесь – на кольце был родовой герб герцога Роберта, наверняка знакомый каждому здешнему ювелиру. Аста хоть и не в герцогских землях, но совсем недалеко. Здесь и говорят по-стейнбургски, и газеты из герцогской столицы пару раз в неделю привозят.
За время, проведенное в плену у чернокрылых, Динара сбилась со счета и не понимала, какой сегодня день недели. Работает ли рынок? На рынке в Асте всегда промышляли гулялы: женщины гадали прохожим на картах, а дети клянчили милостыню, а иногда и просто ловко шарили по карманам посетителей. Им-то Динара и собиралась продать вороного. Да и кольцо, которое нельзя показать ювелирам, гулялы вполне могут купить. Конечно, скорее всего, и кольцо и коня у нее попытаются отнять, – но степнячка держалась начеку и была готова за себя постоять.
Себастьян бросился в атаку с первого мгновения, почти не тратя времени на разведку и прощупывание соперника. Он был выше и крупнее Эдгара и явно собирался повыгоднее применить свой рост, длинные руки и силищу. Эдгар спокойно защищался, иногда немного отступая.
– Пятишься? – ухмыльнулся чернокрылый, ускоряя движения. – А чего нарывался-то, если боишься?
Он нанес сокрушительный удар сверху, стараясь рассечь противника от плеча едва ли не до пояса, – но Эдгар без особого труда увернулся и тут же отступил еще на шаг. Чернокрылый, разъярившись от неудачи, ринулся вперед с удвоенной силой. Эдгар отбил новый удар.
– Эй, я не собирался вообще-то вас убивать, – бросил он Себастьяну. – Но, похоже, придется.
– Храбришься? Пятишься, но шутишь?
– Ага.
Чернокрылый почувствовал близкую победу и, окончательно распалившись, опять кинулся вперед. Эдгар снова отступил.
– Да что ж вы до меня дотянуться не можете, – улыбнулся он. – Ладно, показываю один раз: перенос, укол, готово.
В следующий миг острие его шпаги вышло из спины Себастьяна. На пару секунд время словно остановилось, насаженный на клинок чернокрылый растерянно заморгал, изо рта у него хлынула кровь, пальцы разжались, оружие полетело вниз. Эдгар выдернул свою шпагу, подхватил противника и, не давая ему упасть, осторожно опустил на землю. Двое спутников Себастьяна замерли в стороне и, видя, что тот еще жив, явно не смели броситься в бой без команды.
– Черт, – выдохнул чернокрылый. Голос его был так слаб, что Эдгар еле разбирал слова, а стоявшие в стороне и вовсе ничего не слышали. – Я ведь знаю этот укол. «Коралловый аспид». Им владел только… – он вдруг замолчал, напряженно всматриваясь в лицо соперника. – Как я сразу не понял… черты, глаза… Потому ты и полез на троих один – предателю жизнь не мила?
Он силился еще что-то сказать, но задрожал, обмяк и отяжелел на руках Эдгара. Тот, выждав еще несколько мгновений, бережно положил затихшего чернокрылого на затоптанную траву, потом поднялся и, невозмутимо повернувшись спиной к двум оставшимся противникам, шагнул в сторону. Эдгар подобрал шпагу Себастьяна и пристроил ее рядом с телом, почти вложив в мертвые пальцы, потом снял с себя куртку и закрыл лицо убитого. Только после этого он обернулся к оставшимся.