– Разминка удалась. Кто следующий? Или оба сразу?
– Ты его убил! – взревел наконец один из них и рванулся вперед. Второй удержал его, не пуская.
– Да.
– Подождите, – вмешался вдруг второй.
Оба говорили на наречии Стейнбурга, но не слишком бегло. Эдгар перешел на язык Ирбистана:
– Чего ждать?
Значит, этот второй – следующий по старшинству после погибшего Себастьяна.
– Ты, парень, вообще как тут оказался? – спросил второй.
– Мимо ехал, – усмехнулся Эдгар. – Работу ищу, – быстро добавил он и тут же отвел взгляд в сторону.
– А что умеешь?
– А вы не видели? Показать еще раз? Выбирайте, на ком из вас. Палочки тянуть будете, или как?
– Да не кипятись ты! – произнес чернокрылый уже спокойнее. – Допустим, найдется у нас для тебя работа. Драться надо будет много. С мужчинами ты умеешь, вижу. А на женщин или детей сможешь накинуться?
Эдгар вложил шпагу в ножны, неторопливо поправил кожаную портупею и только потом ответил:
– Смотря как платят.
Его собеседник понимающе кивнул.
– Я Симон, а это Мартен, – он качнул головой в сторону своего напарника. – Мы не решаем, кого брать, а кого нет. Себастьян мог решать, мы – нет. Но люди нужны, и работа есть. Давай так: переночуем, а поутру поедешь вместе с нами и поговоришь со старшим. Если договоритесь – хорошо, нам такие парни нужны.
– Переночуем, говорите? Чтобы вы меня ночью прирезали?
– Прирежешь такого, как же. Идем.
– Похоронить бы его по-хорошему, – Эдгар кивком указал на тело Себастьяна.
– Трактирщик за полнормы все уладит.
– Какой-нибудь обряд над ним нужен?
Симон ухмыльнулся:
– Никто из не принадлежит ни к какой вере. И семей не имеет. А место на кладбище и запись в сельской канцелярской книге трактирщик устроит.
Последние полторы-две мили перед въездом в Асту дались Динаре особенно тяжело. Степнячку совсем покинули силы, и она еле держалась на спине вороного. Может быть, ей стало бы легче, если бы в лесу у ручья она, давая напиться коню, и сама сделала несколько глотков воды, – но Динара не решилась спешиться, побоявшись, что потом просто не сможет снова взобраться на лошадь. Она попробовала направить вороного на глубину, чтобы наклониться и дотянуться до воды, не спешиваясь, но ручей оказался совсем мелким. Может быть, у нее и хватило бы гибкости все-таки зачерпнуть немного воды ладонью, но рисковать Динара не стала – от любого наклона или подъема у нее все меркло и плыло перед глазами. Еще и вороной, почувствовав нарастающую слабость всадницы, стал артачиться. До Асты оставалось совсем немного – Динара помнила, что с последнего холма уже будут видны городские стены, а там всего пять минут бодрой рысью вниз. Она решила, что как-нибудь доедет.
На вершине холма, на самом перегибе дороги, вороной, словно издеваясь, встал как вкопанный.
– Ах так? – прошипела степнячка, потом собралась, быстро выхватила из-за пазухи спрятанный там охотничий нож и на четверть клинка всадила его в круп. Конь ответил высокой свечкой, Динара едва успела наклониться вперед и обхватить шею вороного. Она удержалась, но, разозлившись и совершенно потеряв самообладание, снова ткнула лошадь ножом, теперь уже глубже. – Ты у меня на колбасу пойдешь, скотина!
На это раз у вороного словно выросли крылья, он во весь опор помчался по дороге и через пару минут влетел в распахнутые ворота. Оказавшись наконец в городе, Динара остановила коня, успокоила его и направила тихим шагом по главной улице – к рынку. Какой сегодня день, она так и не вспомнила. Оставалось просто надеяться, что рынок работает.
Кочевница не любила города, но сейчас поняла, что даже рада видеть знакомые улицы Асты и большие каменные дома, слышать городской шум – разговоры, крики продавцов-лоточников, стук копыт по мостовой и грохот повозок. Рынок был открыт, у самого входа крутилась молодая женщина из гулял – яркая, горластая, она была окружена кучей маленьких детей.
– Стой, красавица, дай я тебе всю правду скажу – что было, что будет, чем сердце успокоится! – кинулась она к Динаре.
Та наконец спешилась, изо всех сил стараясь не упасть, и, придерживая коня за сплетенный из пояса недоуздок, повернулась к гадалке:
– Что было – я и сама знаю. Ты мне скажи, кому из ваших я коня продать могу?
– Этого? – женщина жадно окинула взглядом лоснящегося вороного.
– Этого.
– Конь-то краденый.
– Кто бы говорил! – рассмеялась Динара. – Краденый, не спорю. Но от пяти некраденых уйдет, как птица. Да и искать его точно никто не станет, а если вдруг кто его признает – крика не поднимут.