Вместо ответа Динара фыркнула и пожала плечами.
– Что вы думали делать дальше? – спросил он. – Не собирались же вы всю жизнь провести на конюшне? Я знаю, что вы вырвались от чернокрылых, как-то обошли волков. Прикормили?
– Да.
– Хорошо, а дальше-то что?
– Вам какое дело?
– Как хотите. Опасность вам не угрожает, так что я могу вас спокойно оставить хоть сейчас.
– И куда вы с таким коленом?
– Ничего, бывало и хуже.
– Я заметила, – кивнула Динара, имея в виду его изуродованную спину. Она тут же спохватилась, но было уже поздно – слова успели сорваться с ее языка. Степнячка на миг смутилась, опустила голову, но тут же снова вздернула подбородок и неожиданно выпалила:
– Кто вам генерал Мариус?
У Эдгара словно заледенело лицо, и степнячка пожалела о своем вопросе, но он сразу взял себя в руки и ответил сдержанно и спокойно:
– Это мой отец.
Она, ожидавшая чего-то подобного, опустила взгляд. Теперь Динаре было стыдно, что она не сумела сдержать любопытства: она получила подтверждение своих догадок, но не знала, что сказать.
– Вы думаете, как генеральский сын стал всего лишь простым секретарем, пусть и у знатного человека?
Динара наконец решилась посмотреть ему в глаза.
– Я не буду ничего спрашивать. Не рассказывайте, если не хотите.
Вместо ответа Эдгар, который уже устроился на узкой кровати полулежа, осторожно подвинулся в сторону. Динара молча села на освободившееся место.
– Отец прославился еще в молодости, задолго до моего рождения, – начал он на стейнбургском наречии, словно нарочно снова подчеркивая дистанцию. – Так что мы с Георгом с самого детства росли в достатке и ни в чем не знали отказа, хотя и были воспитаны так, что ничего не просили. Отец появлялся редко, он все время пропадал в походах, но каждый его приезд был как праздник. И как экзамен.
– Георг – это ваш брат? – еле слышно спросила Динара.
Эдгар улыбнулся. Она и не знала, что у него может быть такая теплая и трогательная улыбка.
– Больше, чем брат. Братья ведь родные вынужденно, по крови, да? И не всегда они близки друг другу душой. А мы с Георгом были лучшими друзьями. Мои родители прожили вместе несколько лет, детей у них так и не появилось. Отец, как я говорил, вечно пропадал в военных походах. Мать подолгу оставалась одна, ей хотелось о ком-то заботиться, и они с отцом взяли на воспитание сироту из приюта для бездомных. От Георга никогда не скрывали, что он приемный, а не родной, – да и ему тогда было уже лет пять. Как только для него обустроили детскую, купили пони, подыскали гувернера – так моя мать сразу поняла, что беременна. Так мы вдвоем и росли. И я всегда знал, что у меня есть старший друг, который за меня, если что, может и шею кому-нибудь свернуть.
– Вы и сами можете за себя постоять так, что никому мало не покажется.
– Сейчас-то да. А вот когда в семь лет вместо привычного дома оказался в пансионе, то сразу понял, что друг на несколько лет старше – это прекрасно.
– Доставалось? – понимающе кивнула Динара, вспомнив свои первые дни в классической дамской школе.
– Еще как! Георг к тому времени уже учился в военной гимназии, а меня отправили в подготовительный пансион при ней. И если бы не он, мне было бы куда тяжелее.
– Значит, вы потом тоже учились в этой гимназии?
– Конечно. Разговор о будущей профессии дома вообще никогда не поднимался – нас с Георгом по умолчанию ждала военная карьера. Но отец хотел сразу пресечь все возможные слухи о протекции, так что путь в инженерные войска нам точно был закрыт. Военная гимназия, несколько лет службы, потом – офицерская кавалерийская школа. Разница в возрасте, огромная в детстве, в двадцать пять или тридцать уже особой роли не играла, так что, к счастью, дальше наши пути всегда шли вместе.
Динара чуть склонила голову набок, показывая, что слушает и не хочет перебивать.
– Мы оба были зачислены в императорский гусарский полк. На юге шли постоянные стычки с кочевниками, нас направили туда навести порядок. Был май, как сейчас. Полк стоял недалеко от Лодда, и мы чуть ли не каждый день гоняли южных кочевников от ближайших деревень. Вскоре они, казалось, уже почти успокоились и перестали набрасываться на наши деревни, но вдруг из одного селения, что было возле Лодда, снова прискакал посыльный с просьбой о помощи. Наш эскадрон послали в ту деревню, чтобы прогнать кочевников. Первый эскадрон императорского полка, – Эдгар улыбнулся, но улыбка получилась кислой, – вы представляете, ваша светлость, что это?
– Нет, – призналась она.
– Больше сотни отборных всадников. Достаточно было и половины, чтобы разобраться со всеми кочевниками в округе, но нас отправили всех – видимо, чтобы им уж точно неповадно было больше лезть на территорию империи. Была теплая и лунная майская ночь. Мы с Георгом и Зигфридом, нашим общим другом, поехали к деревне на разведку. Остальные ждали нас, спустившись в укромную лощину, со всех сторон укрытую лесом. Мы должны были вернуться к утру, а то и раньше. Перепуганный крестьянин – тот самый, что примчался за помощью – показывал тропинку и торопил нас, боясь, что деревню совсем разорят. Он говорил, что потратил на дорогу больше часа. Мы понимали, что без него, втроем, могли бы скакать куда быстрее, но опасались в темноте и в незнакомой местности сбиться с пути. Тропинка была узкой, крестьянин ехал впереди, я следом за ним, Георг и Зигфрид – за нами, чуть подальше. Лес поредел, и как только мы выбрались из чащи на поле – так сразу же наткнулись на отряд кочевников.