Всадник лежал с закрытыми глазами, но Эдгар опасался, что это может быть уловкой, а на самом деле гонец в полном сознании. Вороной уже не бился, только тихо хрипел. Эдгар, не сводя глаз с чернокрылого, вынул кинжал, перерезал коню горло и только потом склонился над всадником. Тот действительно был без сознания. Вытащить его из-под лошади оказалось не так просто, Эдгар провозился пару минут, опасаясь, что кто-то в любой миг может показаться на дороге и нарушить все его планы. Он обшарил гонца – быстро, но осторожно, чтобы не наткнуться случайно на припрятанные дротики. Но ни дротиков, ни второго пистолета у чернокрылого не оказалось. На поясе был туго набитый серебром кошелек, а во внутреннем кармане бархатной куртки – плотный конверт, запечатанный сургучом.
На миг Эдгар растерялся. Он почему-то был уверен, что все сведения великому владыке передают либо на словах, либо с простенькой запиской, и никак не ожидал увидеть такой серьезный конверт. Да уж, непросто будет попасть к этому владыке. Наверняка добиться аудиенции у императора – и то легче. Он покрутил конверт в руках, думая, что лучше – сломать печать и прочитать письмо или постараться узнать у гонца, что в нем? На самом конверте не было написано ни единого слова.
Чернокрылый по-прежнему лежал без сознания. Эдгар наскоро связал гонца, порылся в его седельной сумке и, найдя фляжку, плеснул чернокрылому в лицо водой и похлопал его по щекам. Некоторое время посыльный никак не откликался, но наконец разлепил веки и уставился куда-то сквозь Эдгара мутным взглядом, явно не помня, что случилось, и не понимая, как он оказался на траве у дороги.
– Куда ты должен отвезти письмо? – спросил Эдгар на наречии Ирбистана, на котором чаще всего говорили между собой чернокрылые.
Гонец был совсем молоденьким – лет двадцати, если не меньше. Эдгар думал, как выбить из него ответ, если вдруг он окажется упрямым, но перепуганный парнишка даже не стал сопротивляться.
– Ве… великому владыке, – пролепетал он, заикаясь.
– Это я знаю. Где он сейчас?
– В главной резиденции. Я… я сам там ни разу внутри не был, меня владыка и в лицо-то не знает, я только отдаю письма страже, – забормотал посыльный.
– Рассказывай, как туда добраться. И не вздумай врать и увиливать. Если окажется, что ты соврал, – вернусь и из-под земли достану, – произнес Эдгар, видя, что мальчишка совсем сломался.
Пока гонец говорил, куда надо ехать, Эдгар стащил с него кожаный черный плащ, прихватив заодно и кошелек с пояса, и мысленно пожалел, что убил вороного. Лошадь другой масти явно вызовет подозрения, придется выкручиваться. Он спрятал письмо под куртку, набросил на себя плащ, отцепил от ветки повод Мышки, потом наклонился к посыльному и перерезал веревку – было видно, что в драку парень сейчас не кинется.
– Ты меня тут бросишь? – испугался чернокрылый.
– Да. Оклемаешься немного и дойдешь пешком до ближайшего жилья. Ничего с тобой не сделается.
Оставив посыльного, Эдгар направился к указанному месту. Ехать, по словам мальчишки, нужно было еще с полчаса – и всю дорогу ему виделась Динара. Но не в простом драном платье, в котором он встретил ее впервые, не в алом свадебном наряде и не в одежде берейтора с конюшни Бартоша. Нет, ему виделась совсем другая степнячка – на Мышкиной попоне, обнаженная, гибкая, с прикрытыми глазами и спутавшимися прядями коротко обрезанных черных волос.
Перед самым въездом в город Динара растерялась. Всю дорогу она думала, как ей лучше поступить, чтобы узнать, что с Эдгаром, и помочь ему, и в конце концов решила – будь что будет. Степнячка не имела ни малейшего понятия, зачем она вдруг понадобилась этому великому владыке чернокрылых, но если они силой доставят туда Эдгара – значит, и ей тоже надо быть там. А дальше видно будет, что делать. Больше всего девушка боялась, что Зигфрид поймет – она его раскусила. Поэтому почти до самых ворот Колма Динара ехала молча: она опасалась сказать лишнее слово, а еще больше опасалась, что ее молчание будет смотреться подозрительно. Сообщников Зигфрида она так ни разу и не увидела: то ли они очень хорошо скрывались, то ли не провожали до самого Колма.