— Пойдем.
— Дай чемодан.
— Возьми.
Сын понес чемодан, он нес его перед собой, держась за дужку обеими руками. Чемодан бил его по коленкам.
— Что у тебя тут?
— Так, мелочи. Но главное, что я привез, — не в чемодане.
— А что ты привез?
— Сталь для завода. Я ее уже сдал. И еще прибор. Правда, он еще у меня в голове, но считай, что он уже есть.
— Здорово! Вот бы мне!
Видя, как сын мается с чемоданом, отец приказал:
— Дай сюда. Ну, дай же!
Они шли через двор мимо сохнувших поленниц дров (а его дрова все лежат неокоренными бревнами), мимо чужих сараев, доверху, он знал, забитых дровами (а его сарай еще пуст).
Варя сливала из корыта воду, оглянулась на шаги, откинула со лба волосы. Так и стояла, не двигаясь, прижав к бедру корыто, из которого текла на землю мыльно-серая струйка.
— Вот мы и приехали, — сказал Славка.
Варя выплеснула из корыта не обежавшую еще воду, вытерла руки о передник. Егор будто впервые заметил, какая она у него худенькая, какие узкие у нее плечи и длинная от природы шея.
— Слава богу, — сказала она. Егор не видел выражения ее лица, оно было в тени, но ему показалось, что она нахмурила брови, всматриваясь в него, как бы заново привыкая. — Как ехал?
— В кабине… Из Москвы…
Он подошел, обнял за плечи, потянулся, чтобы поцеловать. Губы у нее были холодные.
— При сыне-то, — смутилась Варя. Она смущалась, когда он обнимал или целовал ее при детях.
Покидала белье в корзину, подала ее мужу, заперла в сарае корыто и с чемоданом в руке догнала мужчин уже возле крыльца. Отец и сын несли корзину, взявшись вдвоем за широкую дужку. «Похожи-то как, — подумала она, глядя в их спины. — И ходят, и говорят. Вроде учиться парню у отца некогда, должно быть от рождения такое».
Славка вбежал в квартиру, включил свет, Егор огляделся. В квартире — большой комнате, перегороженной надвое, было все так же, но, когда он возвращался, ему казалось, что переставлена мебель, и это вносило что-то чужое, к чему надо привыкать, хотя мебель стояла на своих местах и все было по-прежнему.
— Ирину что, — послала? — принимая от нее запыленный чемодан и ставя его под порогом, спросил он.
— Путевку дали… Да и что ей дома сидеть?
Первые минуты всегда такие неловкие. Когда это появилось? Вначале вроде не было… А теперь вот каждый раз приходится одолевать отчуждение. Ей и ему.
— Егор, — сказала она, — сбегай в баню, куда ты такой, весь в пылище. А я тем временем белье прополощу и ужин сварганю. Не умрешь с голоду?
— Не умру, — сказал он.
Он знал, что нелепо на нее обижаться за это предложение — не полезет же он после такой дороги в постель, но все равно было чуть не по себе от ее трезвости и расчетливости. «Лучше бы она не говорила, как-нибудь догадался бы сам. Рвешься домой, увидишь свой город издалека — будто крошечку утерянного счастья себе вернешь, а оно вон как обертывается», — подумал он, но сказал оживленно:
— Что ж, баня так баня. Давай, хозяйка, трусы, майку, носки, полотенце. И денег на билет и на кружку пива.
— И я пойду, — сказал Славка. Ему надо было спросить разрешения, но разрешения спрашивать он не любил, а просто объявлял о своем намерении. Так ему нравилось больше. Конечно, ему могли запретить, но все-таки менее обидно, когда слезно просишь и тебе отказывают, и когда сам заявляешь и тебе просто не советуют. Но отец сказал:
— Пойдем, мужик. Отличную компанию мне составишь.
Они вышли из дома вместе — маленький и большой Канунниковы, оба держась за сумку, где было уложено их белье, чистое и выутюженное. Немножко прошли по тротуару, старший остановился, спросил:
— Ничего, если ты пойдешь слева, а я справа? Понимаешь, натрясло в дороге.
— Болит бок? — догадливо спросил сын.
— Болит, собака. Всю жизнь жду, когда перестанет болеть.
— Дождешься, — успокоил его сын, и отец почувствовал, как теплая рука Славки придвинулась по ременной ручке сумки к его руке. Непривычно защекотало в горле.
Сын перешел на другую сторону, и они снова зашагали по тротуару пустынной улицы вечернего города.
Дошли до перекрестка, подождали, пока пройдет автобус, пересекли улицу. Впереди светились огни кинотеатра.
— Пап, а ты где был?
— В Москве и еще в Таллине.
— А что такое Таллин?
— Это город на Балтийском море.
— И море ты видел?
— Видел. Даже купался.
— Ну? — Славка от удивления выпустил сумку, и белье едва не вывалилось на тротуар. Отец подхватил сумку, взял под мышку.