Он переждет троллейбус и пойдет на ту сторону Пушечной, и вот она, пельменная, дверь с угла. Но тут раздался женский крик: «Отойдите!», Егор оглянулся и сразу понял, что зов этот относился не к нему.
На самом краю тротуара спиной к улице стоял невысокого роста мужчина, а может и подросток, Егору он показался подростком. С быстротой разведчика — недаром он три года на войне был командиром взвода разведки — Канунников оценил обстановку. Троллейбус поворачивал круто, и боком, самой серединой как бы наплывал на тротуар, хотя передние и задние его колеса были на проезжей части. Как инженер, Егор вмиг определил все линии и углы взаимоотношения предметов и понял, что зазевавшийся подросток оказывался в полосе, где его непременно застигнет троллейбус, сильно или не сильно, но все же толкнет его. И, как человек, разбирающийся в психологии, он определил также, что никакие возгласы уже не помогут парию, он не успеет понять приблизившуюся опасность и отскочить.
Дальше все произошло само собой: Егор прыгнул, правым плечом отбросил его, а левым ударился в желтый бок троллейбуса.
— И какого черта ворон считаешь! — обозлился Егор и на подростка, и на резкую боль в плече.
Парень поднялся с тротуара и непонимающе взглянул на Егора и на людей, что столпились вокруг. Немолодая женщина в старом выцветшем берете, та, что первой крикнула об опасности, сказала сердито, но удовлетворенно:
— Скажи спасибо этому молодому человеку — не растерялся, — и одобряюще взглянула на Егора.
Так Егор познакомился с Эйнаром Илусом, который казался подростком — до того был он низкоросл и худ.
В автобусе Егора поразила тишина. Пассажиры спокойно ждали отправки, и никому не приходило в голову обругать водителя за медлительность или еще там за что-то, как это иной раз случается в России. Они и такие и сякие, эти водители: то остановку проедут, то не доедут до нее, то дверь откроют там, где не требуется, а не откроют там, где надо, то задержатся на остановке, то тронутся слишком поспешно. В тишине и степенности, царивших в автобусе, Егор поначалу почувствовал, что очень заметен, и от этого было неловко. А ведь бывает, когда заходишь в давку, спешку, ругню, и всю дорогу где-то впереди тебя жужжит и жужжит какая-нибудь раздраженная баба, обиженная неизвестно чем, жужжит до тех пор, пока соседи не ополчатся на нее, а потом весь ряд, а потом и весь автобус, и никому до тебя дела нет. Вот и едешь в такой словесной потасовке и обдумываешь свои ходы и выходы в предстоящих встречах с незнакомым начальством и почти всегда видишь себя победителем.
Егор вдруг поймал себя на том, что наблюдает, как кондуктор, немолодая, с длинным и сухим лицом женщина, получает деньги, подает билеты и сдачу. Бронзовые пятаки, никелевые гривенники, металлические рубли, похожие на медали, бумажные рубли, невзрачные и порядком помятые, хотя совсем недавно вышли в первый свой рабочий рейс. Деньги-то были как везде в России…
И все остальное, что так беспокоило его, вызывало неуверенность, безнадежность, теперь куда-то отошло, забылось после его простого, но казалось, очень значительного открытия: а деньги-то нашенские. И он приехал не куда-нибудь, а к себе.
4
Попутчик в самолете посоветовал ему сразу же отправиться в отель «Палас», первоклассный, удобный — в центре и дорогой. Последнее обстоятельство приводилось как утешение: в дорогой отель не каждый приезжий сунется, и потому там, возможно, окажутся свободные места.
Вестибюль был светлый, опрятный, чистый. Ничего лишнего, но и не пустой. Слева лестница наверх, справа, как и полагается, театральная касса, телефоны, а чуть в глубине — стеклянная загородка и за ней женщина с белыми волосами и с продолговатым лицом, на котором было выражение спокойного ожидания. Егор все это охватил одним мимолетным взглядом и оценил сразу. Все тут, вплоть до выражения лица администратора, ему понравилось и показалось хорошим предзнаменованием. Как это важно в любом городе поначалу устроиться с жильем. Когда есть угол, всегда чувствуешь себя увереннее.
И он, поздоровавшись, сказал искренне, а вовсе не потому, что хотел польстить и этим заработать расположение:
— Прекрасный отель, мне и попутчик в самолете говорил. Кто бы отказался в нем жить!
Женщина ответила на приветствие, приняла все другие слова Егора, как вполне уместные, и внимательно, но быстро, как это делают опытные администраторы, оглядела пришельца. Везде встречают по одежке… Пришелец был одет аккуратно — стального цвета костюм, конечно, не шитый, а купленный, но сидевший на нем ладно, чуть просторен — для худого человека так, пожалуй и лучше, любопытно, что не помят — будто только с гладильной доски. Она, конечно, поняла, что костюм из немнущейся ткани, хитрость не первостатейная, но все же это сразу расположило к ней пришельца. На его узком лице с твердым ртом, заметными бровями и глазами, карими и умными, не было ни робости, ни заискивающего выражения.