- Миссис Томпсон? - Его тон резко поменялся, стал серьезным, вкрадчивым и холодным, как лед. - Сейчас будет немножко больно, но Вы ведь потерпите, Вы же хорошая девочка?..
Все у меня внутри сжалось от страха, стало трудно дышать.
Налегая всем весом, он резко опустил рубильник с красной ручкой.
В это же мгновение меня пронзили миллионы микроскопических иголочек, а тело начало кидать в разные стороны. Я даже закричать не смогла, мне не хватало воздуха. На моих глазах выступили слезы, но тут всё прекратилось.
Судорожно хватая ртом воздух, мое тело трясло, как при обморожении. Боль была повсюду, от пальцев ног, до кончиков волос.
Потом я снова услышала щелчок рычага и все повторилось, но на этот раз все было еще хуже. Ощущение, как будто в тебя с силой врезаются миллиарды иголочек. Так было около трех раз, а боль все нарастала, но потом я просто потеряла сознание.
Глухая, противная боль во всем теле начинала будить меня, но просыпаться и открывать глаза совершенно не хотелось. Впервые за пять дней, которые мне довелось побывать здесь, было тепло и удобно, будто лежу на постели. Нет, бред какой-то! Два места где я могла бы оказаться, так это лаборатория и клетка.
Тут я поймала себя на мысли, что, надеюсь на то, что весь тот ужас, который мне пришло пережить здесь, может оказаться всего лишь кошмарным сном.
В воодушевлении распахнув глаза, уставилась в пространство. Разочарование в себе из-за своей детской наивности настигло меня буквально через пару секунд.
Я действительно лежала в кровати с белоснежно чистым постельным бельем, но так-же в клетке. Рядом с кроватью, краем глаза, заметила стоящий небольшой стол, на котором возвышался стакан воды.
Уставившись в потолок, разочарованно вздохнула и попыталась стать на локти, что у меня, к удивлению, не вышло. Ощущение, будто но волосы стала, но нет, все они лежали передо мной на одеяле, которое я натянула по самые уши.
Развернувшись чтобы посмотреть, застыла в немом ступоре. Перья. Белые перья. Огромные, на пол-руки. Очень странно... Поднявшись с постели, чуть не рухнула обратно, крылья были очень тяжёлыми. Спина, как я заметила, уже не болела и попытка пошевелить ими не принесла новой волны боли. Сложив их как можно ближе друг к другу, приложила не мало усилий, чтобы устоять хотя бы на одном месте.
В этот момент я была похожа на младенца, который только учится ходить, немного забавное сравнение, но так и есть. Попытка сделать хотя бы шаг, так же не увенчалась успехом и я схватилась за спасительный угол стола, который под моим весом не сдвинулся ни на сантиметр.
Приняв более-менее устойчивое положение, медленно сделала глоток воды из стакана.
Крылья...
Замешательство не давало мне покоя и моё внутреннее подсознание, с самой первой секунды моего прибытия в лаборатории, впавшее в летаргический сон, начинало понемногу приходить в себя.
Я никак не могла понять своё отношение к произошедшему. С одной стороны, я чувствовала неописуемый детский восторг, ведь именно об этом я мечтала чуть ли не до третьего класса, но с другой... Это противоестественно! Человеку не дано летать самостоятельно, не да-но! К тому же это означало, что меня вряд ли собираются отпускать и роскошную жизнь здесь не устроят! Бежать глупо, я ведь даже выход где, не знаю! Даже если я и выберусь наружу, понятия не имею, где находится эта лаборатория, может вообще посреди тихого океана!
Паника медленно, но верно начинала накрывать меня и, сделав ещё один глоток воды, глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и хоть немного прийти в себя.
- Тринадцатая, - ледяной голос прозвучал почти рядом и, содрогнувшись всем телом от неожиданности, резко развернулась на пятках. Забыв о внушительном весе крыльев и потеряв равновесие, плюхнулась, к счастью, на мягкую кровать.
Передо мной с разносом в руках стоял брюнет с такими же холодными глазами и маской безразличия на лице.
- Проснулась, наконец-то, - фыркнул мистер Хладнокровность и поставил разнос на стол.
- И тебе доброе утро, - ухмыльнулась я. - Что вы, ироды, сделали со мной?
Брюнет около минуты стоял в немом исступлении, явно не ожидая к себе такого обращения, но потом маска безразличия вернулась на своё законное место.
- И что значит тринадцатая? - Брезгливо протянула я.
- Это номер на твоей руке, ты же не захотела имя своё говорить, - съязвил голубоглазый и, скрестив руки на груди, начал детально меня рассматривать. Пялиться, в общем. - Значит под номером "ходить" будешь.
- Арвис. - недовольно фыркнув, взвесив все "за" и "против", назвала своё имя. Ходить под клеймом, не очень-то радовало.