Не время впадать в истерию. Раны крупных сосудов грозят смертельным кровотечением, это знают все с детского возраста, но не все случаи приводят к летальному исходу. Парень явно потерял сознание от геморрагического шока. Постараюсь оказать первую помощь путём придавливания общей сонной и одновременной тампонады раны, для которой использовала собственный рукав, нещадно оторвав его от кофты. Едва сумела нащупать пульс, и то только на магистральных сосудах, какой он слабый, нитевидный. Чуть нагнула голову, напрягая слух – резкая тахиакардия: сердце стучало, как сумасшедшее, намереваясь выпрыгнуть из тела. Я не стала высчитывать сокращения, но их количество явно переваливало за сто в минуту.
Бледное лицо, из уголков рта стекает пена вперемешку с кровью. Поворот шеи не естественен для человека. Переложила голову на свои колени, поддерживая место перевязанного увечья. В такой ситуации мужчине грозила правосторонняя гемиплегия. Срочно необходимо хирургическое вмешательство, но где его взять в этом месте после войны? Разве кто-нибудь на руинах бывшей империи может обладать достаточной компетенцией в данном вопросе?
А кровь тем временем всё не останавливалась.
Подняла глаза, которые подозрительно слабо стали различать окружающую среду, будто сквозь запотевшее стекло. Прямо передо мной возвышалась злая копия моего друга, потеряно уставившись на голову, которую я любовно баюкаю.
Не замечала до этого, осторожно прекратила.
Тонкие губы затряслись. Ферхо что-то пытался сказать, но не мог. Потом резко вскинул руку и направил на меня указательный палец:
— Это ты..Ты виновата!
Он не кричал, вовсе нет, а в следующую минуту рухнул на пол рядом с нами и начал протирать губы брата собственной одеждой.
— Я просил не выходить, я старался…Эндо..Нет, не смей…
Шепот и судорожное дыхание переплетались с моими редкими всхлипами.
В какой-то момент, помимо холодной кожи, я почувствовала, что держу в руках что-то безжизненное, теперь бездыханное.
— Кажется, он… — не договорила, просто не смогла, продолжая немного покачиваться.
По щекам потекли влажные дорожки. Прикусила сжатый кулак, чтобы замолчать.
Ферхо замотал головой и придвинулся ближе. Взяв сначала одно запястье своего близнеца, потом другое. Он переместился к щиколоткам, а потом припал к груди.
— Эндо не посмеет оставить меня одного, — мужской голос незнакомо вибрировал. – Пусть лучше я, ведь он всегда был лучше.
Не знаю, сколько времени прошло, но сидели мы до того момента, как я не почувствовала жуткий холод от ледяных капель воды. Небо успело затянуться синими тучам, вдалеке рокотал гром.
Никто не мешал, поблизости не было видно ни одного члена команды.
— Мы должны совершить обряд, — осторожно проговорила, подрагивая.
Мужчина поднял лицо от брата и уставился с каким-то отрешением.
— Я хочу совершить полную церемонию погребения.
Неверяще уставилась на него.
Дело в том, что полная церемония предполагает кремацию вместе с дорогими сердцу вещами ближайших, как минимум, двух родственников и двух друзей. Далее пепел собирается и закапывается в специальную ямку ровно на три ночи без каких-либо пометок. Через три дня самый любящий человек обязан найти место захоронения, отделить останки и развеять их над водой. В нашем случае невозможность осуществления процесса наступает даже в первом пункте, не говоря об остальных.
— Я беру на себя роль таубе, — с древнего наречия одного из племен, это слово сохранилось в значении «сопровождающий», то есть тот, кто будет заниматься поисками и вызволением останков из объятий временной могилы.
— Успокойся и возьми себя в руки, — постаралась говорить, как можно тверже. – Откуда мы найдем двух родственников и двух друзей?!
Под конец всё же не выдержала и сорвалась. Я чувствовала нахлынувшие разом эмоции от потери близкого человека, от того, что это не первый раз, когда я допускаю к себе, а судьба лишает меня единственных в мире людей, которых по-настоящему ценю. Сначала был Пиран, теперь Эндо. Неужели та серебряная нить, вырванная из моего полотна судьбы, означала его?
И вот мы опять сблизились в горе. Я забыла всю злость и отвращение, хотя ещё не желала мириться с прошлым поведением. Сейчас мне было жаль Ферхо, искренне жаль, как и себя. Потому что для нас в этом мире разом изменился весь строй. Суровая реальность жестока к субъектам бытия, оставаясь непреобразованной, когда один из числителей исчезает.
— Я и друг, и брат. Плюс ты. А ещё у меня есть одна вещь, которая являлось собственностью другого нашего родственника.